Олег Верещагин - Крылатая сотня. Сборник рассказов

— А вообще знаете, — вдруг сказал Витька Тимко, — а ведь это правильно.

В тёплом помещении, где около большой печки-самоделки с "вечным огнём" из солярки собралась практически вся сотня, наступила нехорошая тишина.

— Поясни свою мысль, — потребовал Володька Тезиев.

— А что тут пояснять? — ответил Витька. — Война за Родину почти закончена. Начинается война за её интересы. Чуете разницу?

— Нет, — ответил Володька.

— Ну и дурак.

— А за интересы ты воевать не согласен? — не без ехидства уточнила Светка Супина.

— Почему? — не обиделся Витька. — Согласен. Только власти не согласны, чтобы я за них воевал. И правильно делают, что не соглашаются. А нам надо обратно, в станицу.

— Хватит спорить, нас не спросят и никакая делегация не поможет, — сказал Колька. Помолчал и добавил: — А вообще-то да. Правильно.

— Угу, — ядовито сказал Сашка, его младший брат. — Ещё в шко-олу скажи надо вернуться…

— Надо, — подтвердил Колька спокойно и серьёзно. Сашка сплюнул в солярное пламя.

— Счас, побегу.

— Побежишь, кому ты нужен с шестью классами, — сказал Колька. — Уж точно не России. Как миленький побежишь, хвост задрав, и будешь учиться за себя и…

— …и за того парня? — ехидно спросил Сашка.

— И за того парня, — согласился Колька. — За Олежку Гурзо, например, — он посмотрел на сидящую сбоку от печки Дашку. — И ещё много за кого… наших ребят на всех хватит. Разобрать по одному — и за него жить, учиться, детей родить и вырастить… Иначе мы не люди, а полова. Ветру дунуть — и память долой.

— Ну… — Сашка неловко усмехнулся. — Ну ты повернул, брательник…

— Это ты не верти, — тихо сказал Колька. — Мы теперь все… в тени памятника жить будем. Если кто понять этого не может — прямо ко мне обращайтесь, я объясню подробно. А если кому после лампасов, кубанки и военных подвигов в падлу учебник открыть — тот не казак, а казуня (1.).

— Скажешь тоже… — Сашка покраснел и уставился в пол.

— А вот как скажу — так и есть, — отрезал Колька. — Я тебе и старший брат, и командир. И отец тоже.

Теперь никто не возразил сотнику. Все размышляли, причём всерьёз, по-настоящему. А Колька спросил повеселевшим голосом:

— Девчонки, как там торт?!

— Готов! — Светка приподняла верхнюю сковородку из двух, стоявших на печке. Торт, который готовился в этой импровизированной духовке, был сделан из размоченных макарон и варёной сгущёнки, причём выглядел и пахнул он обалденно. Кто за кипяточком пойдёт?

— Я, — поднялся Пашка Дорош и, прихватив не много не мало два ведра, натянул капюшон куртки и вышел на мороз.

Полевой лагерь 12-го авиаполка был окутан вечерними снеговыми сумерками. Где-то вдали трещала перестрелка, перестук и уханье казались привычными и совершенно безобидными. На небо выкатывалась луна, с сугробов вдоль дороги ветер срывал призрачные серебряные вихри. Где-то неподалёку колонки играли "Кострёму". Вдоль дороги слева лежали сдвинутые в кучи трупы замёрзших во время бегства турецких солдат — нестрашным валом, тут и там острым от торчащих рук и ног.

Пашка подумал, что домой всё-таки хочется. И ещё — как им офигенно повезло: и он, и Петька, и Захарка — все живы, а ведь все в лётном составе.

— На казачьем жаргоне — презрительное "казачишка". Означает так же "ряженого" казака, каких появилось много в "демократической России".

— Не, правда домой пора, — сказал он и заторопился к кунгу полевой кухни…

… - Кисло, парень. Дело не в тебе самом…

Жизнь тяжела, как борец сумо —

Пузом напирает, хочет выбить из круга нафик…

Не поддаться смуре удаётся с трудом…

Госпожа удача позабыла твой дом —

Видимо, её колесница попала в трафик…

Тимка поднял голову, задумчиво посмотрел в потолок, пощипывая струны гитары. Пахло теплом и настоящим чаем, казачата лежали вповалку вдоль стены кунга на разбросанных одеялах и спальниках — головы-руки друг другу на плечи, двум девчонкам лучшее место — слушали…

— Когда ты брёл наобум

Среди толкучки людской,

Хлебал, пугая судьбу,

Коктейль из пива с тоской,

Ты мог ли думать — скажи? -

Что, бородат и лукав,

Какой-то встречный мужик

Возьмёт тебя за рукав,

Скажет

"Ты ведь из наших? Здравствуй, казак!

Здравствуй, казак!

Здравствуй,

казак…"

Каждый божий день — всё та же муть, что вчера…

Вновь бензопилою завывает с утра,

Злая жена, извергая опилки быта…

Только всё яснее слышно день ото дня,

Как за горизонтом стременами звенят

Золотые кони, серебряные копыта…

Плыла полярная ночь,

Стоял на бреге казак,

Костры немирных чукоч

Ему светили в глаза…

Но сердце чуяло суть,

И разум был начеку,

Луны холодная ртуть

Сбегала вниз по клинку,

И ветер пространства пел, узнавая:

"Здравствуй, казак!

Здравствуй,

казак…"

Слышал я, что ты учился спать на снегу,

Слышал я, потом ты вставил в ухо серьгу,

Но — в один из дней, как гласит легенда —

Как и полагается, ты встал в стремена,

Всех, как полагается, пославши на х

ороша эта сказка — без хэппи-энда…

4.

И в Амазонских лесах

Гулял казак наяву,

И государев ясак

Возил с Камчатки в Москву,

Сквозь вулканический пар

Алел нездешний рассвет,

И золотой ягуар

Бродил по прелой листве

Время настало, сказка вернулась!

"Здравствуй, казак!

Здравствуй, казак!

Здравствуй,

казак…" (1.)…

____________________________________________________________________________

1. Стихи О.Медведева.

…В эту ночь началась массовая эвакуация американских солдат из портов Балтики и Чёрного моря.

Отряды "Боевых Крестов" закончили зачистку Марселя от боевых групп мусульманских экстремистов; на улицах города сосчитано более 80 тысяч трупов, жертв сентябрьской резни белого населения, устроенной ваххабитами.

Епископ Бильбао отец Саррагеша объявил Вторую Реконкисту начатой.

Войска Ирана подошли к столице Пакистана Исламабаду с юго-запада, индийские части — с юга.

Эпидемия оспы в Центральной Африке уничтожила остатки населения, окончательно превратив четверть континента в безлюдную пустыню.

Около знаменитой статуи Иисуса лидер геваристов Ангиер Пере Санчес призвал добровольцев к записи в ряды формирующегося для отправки на юг США, в Испанию и на Украину Корпуса Борьбы с Дьяволом и подал пример, сложив с себя должность и выступив в ряды Корпуса рядовым бойцом; не все руководители геваристов одобряют решение своего экс-лидера…

* * *

— Вижу их, вижу, первый — вижу, я "Аэроказак", вижу османов…

Цепочка отступающих внизу посыпалась в стороны — как разорванные бусы; Петька Дорош вспомнил — до войны — ему пять лет — он обрывает мамины бусы — шарики скачут в стороны, в стороны… Ветер улёгся, но на скорости всё равно хлестало в лица, было морозно и солнечно… "Крылатая сотня" как всегда выполнила задание — нашла врага на малодоступном даже для вертолёта горном перевале.