Юрий Каменский - Витязь специального назначения

Кошке ясно, что влипли они по самое «не хочу». К столбам примотаны надёжно, не дёрнешься. Блин, вот ведь досада! Из такой диспозиции уходить ещё противнее. После стольких перипетий в двух шагах от цели сдохнуть под ножом какого-то старого параноика. Да ещё на радость стаду пещерных ублюдков во славу символа Князя Тьмы [25] Нетопырь в эзотерических учениях является одним из символов Сатаны. . Ибо рисунки на мордах устроителей этого праздника недвусмысленно указывали — какому именно тотему они поклоняются.

Акела расфокусировал зрение и, уйдя в себя, начал настраиваться на случай, если начнут пытать. Вроде, получалось, но ведь и до пыток ещё не дошло. Дай Бог сил продержаться, стыдно ведь потешать этих уродов поросячьим визгом.

В это время шаман, или кто он тут, в развевающейся чёрной своей хламиде, подскочил к Барсу. Тыкая в его сторону кинжалами, он что-то пронзительно завопил. Толпа яростно заорала в ответ. Так продолжалось примерно с минуту. Старый хрен, судя по интонации, о чём-то вопрошал свою паству, а та с радостным рёвом соглашалась.

Чувствовалось, напряжение в вопросах и ответах нарастает, викторина явно шла к своей мясницкой кульминации. Судя по стиснутым челюстям Барса, он тоже это понимал, но ободряюще кивнул другу. Акела в ответ кивнул, оскалясь.

Потом, наверное, придёт и боль и страх, но сейчас внутри белым светом раскалённой стали сияла чистая благородная злоба. Вот пожилой мерзавец ликующим голосом что-то спросил у толпы, та провыла своё «одобрямс». Под её торжествующий рёв он сделал последний шаг к Барсу. Акела, не отрывая взгляда, до хруста стиснул зубы.

Пещеру сотряс грохот, белая ветвистая вспышка молнии прочертила ослепительный зигзаг между пленниками и шаманом. Взвизгнув, тот присел, толпа шарахнулась куда-то в глубь подземного зала.

Чей-то громкий раскатистый голос повелительно прозвучал в наступившей внезапно тишине. Обладатель его находился сзади и рассмотреть этого громовержца не было никакой возможности. Понятно, что ситуация в корне переменилась, вот только неясно — в какую сторону? Давно известно, что как для лучшего, так и для худшего пределов не существует. Впрочем, не имея возможности повлиять на событие, можно просто спокойно сказать себе «Всё к лучшему в этом лучшем из миров». Акела так и сделал.

Шаман что-то отвечал сварливым голосом, поминутно срываясь на визгливый дискант. Обострившиеся до предела чувства улавливали в этом визге даже не страх, а полноценный добротный ужас. Несмотря на это, служитель культа продолжал держать фасон перед своей паствой, «упорствуя в ереси». «Народ», как ему и положено от века, безмолвствовал. В гулкой тишине пещеры явственно был слышен дробный стук зубов — видимо, незваного гостя здесь хорошо знали. Последний вопрос прозвучал таким тоном, что даже людям, не понимающим смысла разговора, стало ясно, что этот вопрос — последний.

Шаман заколебался, голос повторил те же слова с тихой зловещей интонацией. Сломался. Отступив на шаг назад, «гуру» махнул рукой, как бы говоря — да делай что хочешь, только отвяжись!

Ф-фу, кажись, опять кривая вывезла. Кто-то одним махом освободил пленников от верёвок. Растирая затёкшие запястья, Акела искоса поглядел назад. Вот это персонаж! Такого он увидеть не ожидал. Одетый в балахон густо-синего цвета, высоченного роста, с лысой, как яйцо, головой и огромными рыжими усами.

К сему можно добавить крупный благородный нос, выпирающую нижнюю челюсть и повелительный взгляд. Да, внушительный дядька, вылитый «херр Капут» из пластилинового мультика про нового Кота в сапогах. От него прямо за версту прёт чем-то прусско-тевтонским. Перехватив весёлый взгляд Соловья, Акела понял, что у друзей схожие мысли.

Он повернулся к стоящему на небольшом выступе избавителю и вежливо поклонился. Тот, приглашающе взмахнув рукой, повернулся и пошёл к неведомому им выходу. Друзья, не сговариваясь, двинулись следом, задерживаться в проклятой пещере лишнюю секунду никому не хотелось. Народ, в полном соответствии с классикой, не издал ни звука.

Яйцеголовый спаситель щёлкнул пальцами и в руке у него засветился какой-то шарик, освещая не только пол, но и стены тоннеля. Он шагал, не оглядываясь, лишь один раз повернулся лицом к друзьям и сделал приглашающий жест со словами: «Ком, ком…». Люди ошалело глянули друг на друга — немец?

Или, что более вероятно, какой-нибудь тевтон. Но вслух, естественно, обсуждать этого не стали. Галерея закончилась лестницей, по которой их неожиданный спаситель стал подниматься вверх. Выйдя за ним через арку, они оказались на большой каменной площадке, залитой светом висящей над головой огромной Луны. Усатый стоял в нескольких шагах от них на большом узорчатом ковре.

— Ком, ком, — повторил он, приглашающе маня рукой.

— Их комме, их комме [26] Comm (нем.) — пошли, Ih comme (нем.) — я иду. , - решил проверить свою догадку Акела, ступая на ковёр одновременно с товарищами.

— Гут, — расплылся в улыбке их спаситель. Точно, немецкий язык. Это радует, хотя мы и в нём не сильны. Разве только Андрюха, хрен его знает, чего ему там в Дзержинке в голову напихали.

Рыжеусый привычно шлёпнулся на задницу и похлопал ладонью рядом с собой. Ковёр-самолёт, что ли? Ну, точно. М-да, прямо как в той песне, где «мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Значит, делать уже нет нужды, вот оно, наяву. Едва они устроились рядом с «водителем», края ковра загнулись наподобие бортиков и он, чуть приподнявшись над полом, заскользил по отлогой траектории всё выше и выше.

Ну, а это как объяснить прикажете? Откуда наши сказочники про эту диковину вызнали? Или тоже прорыв сознания? Ох, что-то многовато на него списывать приходится, выдержал бы, не треснул. Осторожно заглянув за край, они увидели далеко внизу хребёт, который тщетно пытались преодолеть. На горизонте, освещённая яркой Луной, зловеще высилась Ониксовая Башня.

Они удалялись от неё на большой скорости курсом примерно на зюйд, то бишь, вдоль того самого злополучного хребта. Хотя ветер лишь обдувал им легонько лица, по проносящемуся внизу пейзажу было видно, что ковёр мчится с сумасшедшей скоростью.

Минут через сорок полёта прямо по курсу обозначился высокий сумрачный замок. Он был словно соткан из тьмы, лишь в одной из башен, на самом верху, светилось три окна. Диковинный транспорт наклонил нос и плавно заскользил к вершине башни, верхняя площадка которой была окружена крупными зубцами.

Посередине площадки ярко горел большой костёр. Ковёр мягко опустился на каменный пол. Его хозяин, встав на ноги, величественно направился к лестнице, ведущей внутрь строения. Оглянувшись, он приглашающе махнул рукой гостям. Те молча последовали за ним, ломая голову — в какое дерьмо они вляпались на сей раз?