Юрий Каменский - Витязь специального назначения

Он принял бутылку, отхлебнул из неё и передал Барсу. Сделав глоток, тот поставил её на место и огляделся. Они стояли в единственном месте, годном для высадки, на песчаном пляже в глубине залива. Над ними возвышалась голова «Дракона». В ней и впрямь зияла «пасть» — не то грот, не то пещера с довольно-таки «зубастым» входом. Может, и правда останки окаменевшего дракона, в этом мире возможно и не такое. Была, вроде бы, по преданиям, цивилизация драконов. Задолго до появления людей они превратились в камень, сохранив в себе недоступную человеку мудрость холодного нелюдского интеллекта. О чём там они говорят?

— Борисыч, о чём грезишь наяву?

Соловей, конечно. Ну, ужо я тебя.

— Да о демографии, конечно…

— Хватит! — мгновенно сообразил Васька, — проехали! Давайте лучше о музыке. Тебе слова сказать нельзя, сразу начинаешь в хот-дог запихивать.

— Это я от застенчивости. «Синдром полтинника» надвигается неотвратимо, как ледник. Отсюда и комплексы в виде зависти к быкам-производителям.

Соловей против воли расхохотался.

— Ну, ну, пой, ласточка, пой…

— Да ладно, это я так, чтобы форму не терять.

— Ты потеряешь…

— Добро, размялись и будет. Что у нас в активе? Оружие: меч, кинжал, два ножа, два самострела. Транспорт — ковёр-самолёт одна штука. Вась, надо бы проверить — будет летать или нет?

— Проверим, пусть только высохнет сначала. Они его как кинули комком, он так, практически, и валялся.

— Продукты — солонина, сухари, полбутылки рома, анкерок воды. В общем, жить можно. Вглубь острова надо прогуляться. Я вот только думаю, число три очень неудобное. Что в разведку одному идти, что на берегу одному оставаться — мне и так и так не по нутру.

— Продукты спрячем в пещере, а оружие и транспорт понесём с собой, — предложил Барс. Предложение было принято единогласно. Пасть «Дракона» действительно оказалась пещерой, причём мрачноватой и довольно-таки неудобной в смысле путешествий по ней, особенно с рулоном мокрого ковра. По пути следования они пробирались где шагом, где в полный рост, где согнувшись и стукаясь головой о каменные выступы. Наконец впереди забрезжил рассеянный свет.

Выбравшись наружу, они уткнулись в зелёную красочную стену, состоящую почти сплошь из стволов и лиан. Посвистывали, ловко перепархивая в этом зелёном хаосе, незнакомые пичужки, беззастенчиво склёвывая мелких жучков и гусениц прямо из под рук. Одна вон Андрюхе чуть на голову не присела, склюнула упавшее насекомое и подалась на ветку. А вот и знакомая животинка попала на глаза — хамелеон, прикинулся веточкой, только глаза и вращаются.

Где разрезая, где отодвигая живые плети, разведчики осторожно пробрались сквозь импровизированную решётку незнакомых растений. Одуряюще пахли невзрачные на вид мелкие цветочки на колючих шипах, что изредка попадались по пути, а над ними жужжали такие обыкновенные и знакомые пчёлы. Затем прошли, осторожно переступая через упавшие стволы, небольшой участок форменной сельвы, изо всех сил отплёвываясь от всякой летучей мелочи. Наконец исследователи оказались на каменном возвышении. Присев, они разглядывали пейзаж, лежащий перед ними.

Внизу расстилалась небольшая овальная долина, в центре которой блестело и переливалось под солнцем круглое озеро. Даже на самый первый взгляд это было обжитое человеком место — там и тут видны были ровно засаженные чем-то поля, деревья шпалерами стояли вдоль дорог, сквозь зелень виднелись крыши жилищ, фигурки людей.

— Ну, что? В смысле — спускаться будем? — поинтересовался мнением товарищей Барс.

— Так всё равно придётся. Не сегодня, так завтра, — пожал плечами Акела, — если ковёр сдох. А если с ним всё нормально, тем более по фигу. Высохнет и улетим.

Соловей согласно кивнул.

Их заметили издалека. Сначала из зарослей выскочил невысокий человечек, поглядел в их сторону из-под руки и очумелым зайцем сиганул обратно. Когда они уже подошли к этим зарослям вплотную, оттуда вышли трое здоровых поджарых парней, вооружённых копьями.

Стоя плечом к плечу, они совершенно спокойно рассматривали путников. Те, ничуть этим не смутясь, так же спокойно принялись в упор рассматривать аборигенов. Зрелище того стоило. Ежу было ясно, что в основе организации этого общества мог быть положен любой признак, кроме расового.

Все три сторожа, или кто они там, являли собой интернационал в чистом виде. Если первый был несомненным европейцем, хотя и сильно загорелым, то второй был наверняка мулатом с явными негроидными чертами и кофейным цветом кожи. Третий же был несомненный азиат или метис.

Вволю налюбовавшись пришельцами, европеец предпринял первую попытку контакта. Он сказал что-то на гортанном незнакомом языке и вопросительно посмотрел на путников. Те отрицательно покачали головами. Страж снова спросил что-то на другом языке, выжидательно глядя, но с тем же успехом. Акела, решив, что так можно долго тянуть кота за хвост, внёс ясность.

— Если у вас нет русов, то мы так долго стоять будем.

— Русы есть, — неожиданно ответил мулат на чисто русском языке, — вот я и вот он, — и показал на метиса, — а он тевтон.

— А здесь-то откуда русы? — удивился Барс.

— Да из тех же ворот, что и весь народ, — без малейшего акцента съязвил метис и добродушно рассмеялся, — да где их нет? Самый непоседливый народ. Так, что, милости прошу к нашему шалашу.

— Георг, — обратился мулат к тевтону и сказал ему что-то явно по-немецки. Тот кивнул головой и скрылся в зарослях.

— Я его послал сообщить о вас кнезу, — пояснил мулат, видя, что гости насторожились, — не бойтесь, сейчас здесь уже не едят путников.

— А раньше, что, ели? — поинтересовался Соловей.

— Ещё как, аж за ушами трещало, — засмеялся мулат, — у моего деда на заборе штук тридцать черепов висело. Меня Нежданом зовут. Нежданным на свет явился.

Путники по очереди назвались.

— А я Зорян. Что за имя странное — Акела? — с любопытством спросил метис.

— Оно значит, — старый волк.

Выйдя из зарослей, они увидели обычную с виду русскую деревню, но среди обычных рубленных изб стояло несколько хижин типа африканских. Или южноамериканских, Акела в таких тонкостях не очень разбирался. Хижины были окружены заборами из кольев, на которых висели пожелтевшие от времени человеческие черепа.

И, как в любой деревне, здесь тоже орали во дворах петухи, заполошно кудахтали пёстрые куры. Возмущённо визжала свинья с многочисленным выводком поросят, которую выгоняли с ухоженного огородика. Блеяли в загончике беленькие козлята, им громко вторила безрогая коза с полнёхоньким выменем. Эту козу тянула за собой забавная чернокожая девочка лет семи, в набедренной повязке из разноцветных лоскутьев и серьгами в ушах. Рядом, с пустым ведёрком в пухлой ручонке, беззаботно шлёпала босыми ногами её трёхлетняя сестрица. Так же курчавятся тугие завитушки на голове, а вот из одёжки только бусы и присутствуют. За заборами мелькали любопытные и заинтересованные лица женщин в пёстрых одеждах, доносился приглушенный шёпот. Да, кто для кого здесь б о льшая экзотика — вопрос относительный.