Василий Звягинцев - Хлопок одной ладонью. Том 1. Игра на железной флейте без дырочек [OCR]

— Капитан, с якоря сниматься, идем в Ниццу, — приказал Ибрагим.

— Ничего не могу сказать, Ярополк Игоревич, — разглагольствовал он, дымя драгоценнейшей из всех, что видел Лихарев, сигарой. — Показанное вами — изумительно и великолепно. Покупаю без всяких вопросов. Вместе с запчастями, конструктором и обслуживающим персоналом…

— Вот этого не выйдет, Ибрагим Рифатович. Прежде всего демонстрационный экземпляр свое отработал. Хотите — сами выбросьте его за борт…

— Так что же вы говорили?..

— Цену набивал. Себе. Страховался, само собой. И вас в должный настрой вводил…

Катранджи захохотал и смеялся долго, как умеют только восточные люди по незначительному, казалось бы, поводу.

За время его смеха Валентин успел подумать, что никаким образом, наверное, невозможно переделать человека, если только не с рождения изымать его из национальной среды.

— На самом же деле все обстоит следующим образом. Чтобы изготовить по-настоящему рабочий экземпляр, потребуется минимум два миллиона золотых рублей, месяца четыре срока, — сказал он уже другим, деловым, и не подразумевающим разницы в статусах тоном. — Конструктора я вам, само собой, не отдам, себе нужен, а как и какую кнопку нажимать, вы за пять минут научитесь. У вас какое образование?

— Экономика и философия.

— Зачем вам — философия? — удивился Лихарев. — Впрочем, не мое дело. Предупреждаю сразу — аппарат тоже будет одноразовый. Хотя и с гораздо большим радиусом действия. Вы сможете в избранном вами месте создать такой «анклав», который только что наблюдали, получите возможность входить в него и выходить неограниченное число раз, но и только. Вас устраивает? А то потом начнутся претензии и рекламации…

— Вы очень смелый человек? — с интересом спросил Катранджи.

— Не очень. Так, средний. На войне бывал, конечно, кое-какие награды имею… В отличие от вас.

Он не стал говорить, что война эта была Гражданская, да не здешняя, а настоящая, и награда у него единственная по тем временам, орден Красного знамени за штурм Кронштадта. Хорошо, что Власьев в свое время этого не знал, мог бы конфликт получиться.

— Со мной редко кто так разговаривает…

— А вас это раздражает? — улыбнулся Лихарев, тоже взял из хьюмидора сигару. «Знал бы ты, с кем мне пятнадцать лет пришлось разговаривать», — подумал он.

— Скорее удивляет. Как это по-русски называется? «Нарываетесь»?

— Зачем бы мне это? Говорите — философию изучали. При этом не усвоили или забыли простейшую истину — никогда не имейте серьезных дел с теми, кто вас боится. Или из страха не угодить наломают дров или, памятуя пережитый страх, отомстят, может, и по-подлому, но как следует. Вам бы Макиавелли перечитать, да и вообще курс всемирной истории. Выберите месячишко. Стократ окупится.

— Вы мне искренне начинаете нравиться, Ярополк. Я готов иметь с вами дело и помимо нашей локальной сделки.

— Как будто моя организация имела в виду что-нибудь другое. Что, думаете, нам эту железку некуда больше пристроить? Или в деньгах мы так уж нуждаемся?

— Ну-ка, уточните, это совсем интересно становится…

Яхта шла на норд-вест хорошим, двадцатиузловым ходом. Погода благоприятствовала, к исходу вторых суток свободно добежит до Ниццы и прочих прелестей Лазурного берега. А там и Монте-Карло рядышком, можно опять нервы пощекотать, если отключить посторонние способности. А просто: повезет — не повезет.

— Нечего тут уточнять, Ибрагим Рифатович. Вы нам нужны как надежный союзник, мы в этом качестве тоже готовы соответствовать. Враждовать нам не из-за чего. Сейчас. Надеюсь, и впредь не придется. Вы же умный человек, понимаете, что любая пустота чем-нибудь да заполняется. Сейчас в мире достаточно пустот, или лакун, которые просто ждут, когда их заполнят. Давайте это делать вместе.

— Пока не понял, — честно сказал Катранджи.

— С нашим Верховным Советом пообщаетесь, поймете. Я уже говорил, не моя компетенция.

Договорились они о многом. В том числе и о том, что отношения между «Детьми Перуна» и Ибрагимом-эффенди будут держаться им в строжайшем секрете даже от ближайших соратников. Это было в интересах обеих сторон. Катранджи сохранял за собой свободу маневра, а «русские националисты» не смогут быть обвинены в «предательстве национальных интересов». Генератор, которому Ибрагим тут же придумал громкое название «Гнев Аллаха», согласились, тоже с целью дезинформации, впредь именовать новейшей системой «оружия возмездия», якобы предназначенной для физического уничтожения «неверных». Единственным его создателем, а равно и владельцем впредь условились считать Маштакова, и все дела с ним вести через Шамиля и его группу.

И еще много отвлекающих мер обсудили «в предварительном порядке», окончательный же меморандум Ибрагим будет подписывать уже с настоящими, облеченными полномочиями лидерами организации.

Теперь Лихареву оставалось только найти этих «лидеров», настолько глубоко законспирированных, что о них никто и никогда не слышал.

— Согласитесь поучаствовать, Александр Иванович? — спросил Валентин, разыскав Шульгина и изложив ему свою версию встречи с Катранджи. Довольно близкую к подлинной.

— Вы ведь хотели на него выйти? Теперь можете, на самом высоком уровне.

— Знать бы, зачем это теперь нам нужно? Мы же вроде договорились о разделе сфер влияния…

— Ничего, пригодится. Мир большой, мало ли какие варианты еще возникнут…

Шульгин с Новиковым, отслеживая ход переговоров, сами предположили, что Лихарев может обратиться с таким предложением или просьбой, и решили не отказывать. Резон при этом у них был простой. Кто его знает, где турок вздумает использовать этот самый «Гнев», а нужно, чтобы только и именно на перевале, в месте наложения реальностей и «короткого замыкания» между Ляховыми. Иначе ситуация окончательно выйдет из-под контроля.

«Масло еще не разлито», но Ляхов-второй уже собирается выезжать к месту новой службы. Вдобавок срабатывание генератора в уединенном горном ущелье заведомо не нанесло человечествам серьезного ущерба, лишь инициировало в целом положительные процессы, а бесконтрольное примение его где-нибудь еще может вызвать нечто вроде «эффекта домино» или схода горной лавины.

— Хорошо, давай попробуем. Только нужно сценарий тщательно подработать. Изложи все, чего ты мечтаешь выторговать у Ибрагима, а мы от себя кое-что добавим.

— Например?

— Чтобы он использовал «Гнев» непременно на границе Израиля и Сирии. Мы покажем, где именно. Тебе ведь все равно?

— В общем, да. Мне главное потом в этой зоне без помех поработать…

— Вот и договорились. Назначай встречу. Я буду, допустим, Главный волхв, а Андрей Дмитриевич — походный вождь. Но это непринципиально. А теперь — за работу.