Андрей Бубнов - Лазутчик Синегории

— Как ты могла? — граф открутил металлические барашки, стягивающие скобы и высвободил руки несчастной девушки. — Я мог подумать на кого угодно. Но только не на тебя, Грета. Ведь ты была единственным лучиком света во мраке моей беспросветной жизни. Я ведь тебя любил. Как шпионы Синегории смогли склонить это юное дитя к предательству? Что помутило твой разум? Деньги? Твой батюшка честно служил Отчизне, был беден, но никогда бы не предал Родину.

— Нет, ваша светлость, нет, я никого не предала! — Грета соскользнула с кресла вниз и упала на колени, прижав руки к груди. — Нет… пощадите…

— Я бы хотел тебе верить, — граф тоже опустился на колени и взял милую рыдающую девушку за руки. — Но факты… всё против тебя.

— Ваша светлость, я не виновата.

— А тайник, письмо?

Девушка лишь качала головой, но молчала.

— Напрасно молчишь, — граф встал на ноги и отошел к окну. — Если расскажешь правду, я постараюсь тебе помочь.

— Но я не могу.

— Почему? — глава Тайной канцелярии отвернулся от зарешеченного окна и удивленно взглянул на узницу.

— Не могу, — девушка беспрестанно мотала головой и рыдала.

— Сядь, — граф вновь повернулся к маленькому окошку. На улице детвора играла в прятки. А две пышные женщины, стоящие чуть в стороне от дороги, неторопливо вели беседу.

Грета послушалась. Через минуту она немного успокоилась и притихла, размазав слезы по щекам. Но ещё долго всхлипывала.

— Ты хочешь жить? — вдруг задал вопрос граф Фларинский.

— Хочу, ваша светлость.

— Не верю. Пока мне кажется, что ты решила умереть, покрывая неблаговидный поступок, совершенный её высочеством. Глупая преданность, Грета. Но эта преданность заслуживает восхищения. Умереть за свою госпожу? Да, это достойная смерть. Хоть и годы юные… но ведь всё не так, как ты думаешь, ведь ты умрешь с клеймом предателя. Так и быть, я постараюсь, чтобы твоя смерть была быстрой и легкой.

— Ваша светлость, не губите. Я ведь ни в чем не виновата, — девушка вновь зарыдала.

— Тогда рассказывай всё, что знаешь. Амурные фантазии её высочества — дело государственной важности.

— Из-за того, что он принц Синегории?

— Да.

— Но ведь они любят друг друга!

— Любовь, глядя на портреты? Глупышка, — граф приблизился к девушке и присел перед ней на корточки, потом извлек из рукава камзола платок и подал Грете. — Утри слезы.

— Благодарю вас, — девушка приняла платок.

— Послушай меня внимательно. Грета, несчастная Грета, верная Грета, в искренности чувств её высочества никто не сомневается, но я никогда не поверю, что принц Эдуард действительно испытывает к принцессе Мольгедии хоть какие-то нежные чувства. Синегория ненавидит нас всей душой. Если бы я не знал принца Эдуарда так же хорошо, как тебя, я бы не утверждал это. Он коварен и расчетлив.

— Зачем же он пишет такие пламенные письма?

— Чтобы одурачить её высочество. Он замышляет что-то плохое.

— Но зачем?

— Чтобы унизить, отомстить за прошлые обиды. В письме он просит о тайной встрече. Он решил, предположим, похитить принцессу, надругаться, опозорить, да мало ли способов…

— Нет, нет, что вы, господь с вами!

— Эх, Грета, Грета. Ведь ты, в сущности, ещё наивное дитя, равно как и её высочество…

— Но…

— Никаких возражений! — граф поднялся на ноги и неспешно прошелся по пыточной комнате. — Я обязан защитить честь принцессы. А ты?

— Жизнь за неё отдам.

— У тебя будет возможность доказать свою преданность, — граф приоткрыл дверь и крикнул в коридор. — Принесите вещи девушки.

Сердце Греты бешено забилось в груди. А с души будто упал огромный камень.

Молчаливый чиновник вошел в дознавательную и поставил на стол корзинку с продуктами, рядом положил кошелек, а накидку и чепец вручил задержанной, после незамедлительно удалился.

— Как видишь, мы сами приготовили легкий завтрак для её высочества, облегчив тебе работу. Продукты отменные, можешь не сомневаться. Сегодня принцесса встанет поздно и покушает за счет Тайной канцелярии.

— Спасибо, ваша светлость, — девушка уже улыбалась сквозь слезы.

— Господь с тобой. Сейчас принесут таз с водой, умоешься. После прислуга приведет тебя в порядок, и ты вернешься во дворец.

— Как же послание принца Эдуарда?

— Отдашь принцессе, — невозмутимо продолжил граф. — Но уговор серьёзный. Её высочеству — ни слова. Иначе не рассчитывай на милость.

Грета лишь кивнула головой.

— Это не всё. Прежде чем положить в тайник ответное послание, покажешь его мне.

— Но ваша светлость, — Грета умоляла.

— Неужели ты не хочешь добра своей госпоже?

— Хочу.

— Тогда зачем противишься?

— Она убьёт меня, если узнает.

— Глупости. Вот выдумщица. И крепко запомни. Я на твоей стороне. Ты всегда можешь обратиться за помощью. Даже если ситуация покажется безвыходной. Усвоила урок?

— Усвоила, ваша светлость.

— Ну, хвала Всевышнему! Сегодня он услышал мои молитвы.

Поспешно сломав печать, даже не одевшись и забыв о завтраке, принцесса Амирия дрожащими от волнения руками развернула манускрипт и стала с жадностью пожирать глазами текст. Очень скоро её щечки налились румянцем, а дыхание участилось.

Грета, притаившись в уголке, с тревогой взирала на хозяйку. Её грудь сжала тоска, эмоции захлестнули душу. Ей ужасно хотелось рассказать принцессе о встрече с графом Фларинским, предупредить её высочество, хотелось, но разум восторжествовал над чувствами. А вдруг граф прав? Вдруг принцессу действительно обманывают и готовят ей западню? Тогда, предупредив принцессу, Грета окажет ей медвежью услугу. К тому же попадет в немилость, пойдя против Тайной канцелярии.

Что бедная девушка сможет противопоставить графу Фларинскому — одному из могущественнейших людей Мольгедии? Ничего кроме слез. В конце концов, девушка решила промолчать. Но ей было тяжело от осознания того, что она обманывает добрую и беспечную хозяйку. Пусть по принуждению, но обманывает.

А принцесса тем временем, прочитав письмо, мечтательно устремила взор к потолку.

— Ах, Грета, он меня любит и готов на самопожертвование, — восхищенно воскликнула Амирия, вскочила на ноги и закружилась по комнате, держа манускрипт в руке.

«Как же», — сокрушенно подумала служанка. Сердце ей подсказывало, что на сей раз прав граф Фларинский. А ответила Грета немного пренебрежительно, даже позволила себе слегка скривить алые губки и нахмурить брови. — Опаять признания в искренней любви?

— Нет, — таинственным голоском произнесла Амирия, повалилась на кровать и поманила прислужницу пальцем. — Садись рядышком, — принцесса приложила палец к губам.

Грета не стала противиться, присев на кровать рядом с хозяйкой.