И Намир - В ТРЕТЬЮ СТРАЖУ [СИ]

***

" Седьмой день без Баста... полет нормальный... "

Кем она себя ощущала? Кем была и кем стала? Простой вопрос, но вот ответ на него при ближайшем рассмотрении оказался не таким уж и очевидным. Теоретически, она должна была остаться тем кем была, то есть Ольгой Васильевной Агеевой, русской, беспартийной - шутка - незамужней, тысяча девятьсот шестьдесят девятого года рождения, проживающей,... то есть, проживавшей, разумеется, в Санкт-Петербурге, по адресу Большой Сампсониевский проспект, дом номер..., квартира на третьем этаже. Но чем дальше, тем меньше она ощущала себя Ольгой, хотя и Кайзериной Кински - той настоящей Кайзериной, какой та была до "вселения" - не стала тоже. И что же получалось?

"Одно сплошное безобразие!" - Невесело усмехнулась Кейт и наконец закурила.

- Кейт, - сказала она вслух, выдохнув сладковатый дым пахитосы. - Кайзерина, Кисси...

Немецкие фонемы не раздражали. Пожалуй, напротив, воспринимались гораздо более естественными, чем русские. И вот, что странно: Кайзериной она не была и - не стала, перестав одновременно быть Ольгой, но имя, имена - приняла, как свое, родное, с нею родившееся и ставшее частью ее личности. Возможно ли такое? А черт его знает! Наверное, это мог бы объяснить Баст, - "И где же тебя носит, милый кузен?!" - но его сейчас не было рядом. А сама и объяснять ничего не желала. Есть только то, что есть, а почему и отчего, кому какое дело?! Вот была она когда-то полноватой и тихой Олей-тихоней - вечной актрисой второго плана, играющей обычно роли без слов, и что? Кто-то интересовался, почему умная от природы, -она ведь никогда не была глупее ни одноклассников, ни однокурсников, скорее, наоборот, - здоровая (ведь и спортом занималась и совсем неплохо!) и на лицо не уродина, а оказалась в "углу"? И сама "дурью не маялась", разбирая, что и почему не сложилось в жизни. Так с чего бы ей начать заниматься этим теперь, когда все, наоборот, замечательно и интересно?

"Совершенно ни к чему!" - Она плеснула себе коньяка прямо в чайную чашку, оказавшуюся на столе, и сделала глоток.

Вот и с выпивкой творилось что-то непонятное. Ольга никогда много не пила. Пила Кисси Кински, но Кайзерина не знала меры, и, если ее не остановить, могла и напиться, как обычная алкоголичка. Просто молодость и вбитые еще в детстве правила поведения позволяли до времени скрывать свою слабость. Однако "нонеча не то, что давеча".

Кейт снова усмехнулась и сделала еще глоток.

Да, теперь алкоголь действовал на нее совсем не так, как раньше. И что же из этого следовало? Что нынешняя Кайзерина не совсем настоящая? Что "вселение" не прошло бесследно не только для "души", но и для ее организма? Возможно что так. Однако Кейт все-таки старалась "не доводить до крайности". Пила, но в меру - сорвавшись пока один лишь раз, в домике в Арденах, курила, но не злоупотребляла. И вела, в целом, здоровый образ жизни.

"Секс лучшее средство от ожирения, не правда ли?"

Впрочем, слово "секс" еще не успело стать общеупотребительным, и, следовательно, влияние Ольги Агеевой на новую Екатерину Альбедиль-Николову тоже не было исчезающе малым. Баронесса и думала, порой, совсем не так, как раньше, и знаниями оперировала явно не имеющими никакого отношения к "кузине Кисси".

Она сделала еще глоток и с разочарованием обнаружила, что коньяк закончился.

"Тридцать грамм? - Спросила сама себя. - Ну, никак не больше. Можно и повторить".

- За жизнь! - Провозгласила тост. - За нашу чудесную жизнь, сколько ее ни будет!

И это тоже была правда, которую следовало однажды сформулировать, чтобы "услышать" и удивиться. И в самом деле, где-то глубоко в подсознании она понимала, что "подписалась" играть в крайне опасные игры. Ее ведь запросто могли убить или схватить в Париже 13 февраля. Могли, но не убили, из чего отнюдь не следовало, что не убьют в следующий раз, когда бы и где этот "раз" ни состоялся. Во всяком случае, такая вероятность существовала. И вот теперь - сегодня, сейчас - она себе это сказала, что называется, вслух. Сказала и крайне удивилась собственной вполне парадоксальной реакции. И Кайзерина - настоящая австриячка, - и Ольга, были порядочными трусихами, а вот новая Кейт умела смотреть на жизнь трезво и не бояться того, что неизбежно. Минус на минус... дали новое качество. Теперь опасность бодрила кровь и заставляла с жадной исступленностью любить жизнь, "данную нам в приятных ощущениях".

- Прозит! - Она сделала еще один глоток, швырнула в пепельницу окурок пахитосы и вытащила из портсигара новую.

"Сегодня можно, - решила она, закуривая. - Сегодня у нас вечер разоблачения чудес!"

Ей предстояло "разоблачить" еще два "фокуса", - "Чего я хочу от жизни?", имея в виду суть ее существования в этом теле и в этом времени; и "Баст фон Шаунбург какой он есть". И она их разоблачила даже раньше, чем вернулась из своего похода Вильда.

Жена Баста принесла две новости. Она все-таки не беременна, - "И слава богу!" - внутренне обрадовалась Кейт, - а ближайший удобный для них поезд на Берлин отходит в половине девятого вечера.

- Вот и славно! - Улыбнулась Кайзерина, примеривая мысленно, как шляпку или меховое манто, имя Екатерина. - Забеременеть еще успеешь, а поезд в половине девятого - это просто замечательно. Пообедаем без спешки, спокойно соберемся, и на вокзал.

- Ты тут не много ли выпила? - Нахмурилась Вильда, начинавшая время от времени заботиться о Кейт, как старшая сестра о непутевой младшей.

- Грамм сто пятьдесят, я думаю. - Нахмурив лоб, как бы в попытке вспомнить точно, отчиталась Кайзерина и ничуть не соврала. Именно сто пятьдесят плюс-минус двадцать грамм. Сущая мелочь, учитывая плотный завтрак и отсутствие работы повышенной сложности. Стрельбы по бегущим "кабанам" например,... с четырехсот метров и без оптики.

- А... - По-видимому, что-то в интонации Кейт смутило Вильду, но она не могла знать, разумеется, что процесс осмысления "подспудных интенций" мог сжечь и поболее 150 граммов алкоголя.

- Ничего, Ви. - Успокоила ее Кайзерина. - Все в порядке. Мне просто надо было кое-что обдумать.

- Обдумала? - Подозрительно прищурилась Вильда.

- О, да! - Улыбнулась Кейт. - И знаешь, к какому выводу пришла?

- Нет. - Покачала головой Вильда, вглядываясь в лицо баронессы Альбедиль-Николовой, словно надеялась прочесть там - в ее глазах или чертах лица - все те тайны, которые Кайзерина не считала необходимым озвучивать.

- Жизнь прекрасна! - Объяснила Кейт и счастливо засмеялась.

***

Удивительно, как прилично, оказывается, может выглядеть покойник через три месяца после своей безвременной кончины.

"Люкс!" - Не без циничной иронии констатировал Виктор, бросив беглый взгляд в зеркало. Но на самом деле отражение пришлось ему по душе: он выглядел даже лучше, чем можно было ожидать, но главное - именно так, как хотел бы сейчас выглядеть. Впрочем, возможно, все тривиально объяснялось состоянием души или, иными словами, настроением.