И Намир - В ТРЕТЬЮ СТРАЖУ [СИ]

- Часовня "Проща", - голосом профессионального гида объявила Таня и даже жест узнаваемый - плавный - сымитировала на раз. - Известна с XVI века и согласно Синодальному отчету 1722 года была построена "когда неведомо". Когда она сильно обветшала, построили на ее месте новую, но это уже в конце 80х 19 века, а при большевиках снесли купола и вообще ломать должны были, но уцелела по случайности. Теперь вот восстановили.

- А почему "Проща"? - Полюбопытствовал Олег.

- На Руси был обычай: на месте прощания с отходящими путниками ставить часовни. Проща - это народное название многих часовен, стоящих у городских застав. По преданию на этом месте преподобный Сергий Радонежский, отправляясь в Нижний Новгород в 1365 году, простился со своим учеником, основателем Спасо-Андроникова монастыря преподобным Андроником. Да, к этому монастырю мы сейчас и идем.

Посмотрев на дома уже "не старой Москвы" Олег спросил:

- Это уже, наверное, в восьмидесятые строили?

- Да, - ответила Татьяна. Тоже уже не новые.

- Все относительно.

- Да...

***

"Драгунова... драгун... И я была девушкой юной..."

Это была забавная, но вполне логичная ассоциация. В начале восемьдесят второго Ицкович как-то застрял на базе на две недели. Телевизор барахлил, вернее антенна не обеспечивала устойчивый прием, погода была на редкость холодная, и делать - даже по службе - было ровным счетом нечего. Оставалось валяться в койке и читать, но и тут все обстояло совсем не просто. Выбирать приходилось из молитвенника и старого номера "Бамэханэ"[62] на иврите, невесть как попавшего на базу танкистов слюнявого женского романа на английском и новенького, вероятно, забытого каким-то любителем поэзии томика "Английская поэзия в русских переводах". И стихи, надо сказать, оказались, что называется, к месту, времени и настроению. То, что доктор прописал, в общем. И не удивительно, что Олег запомнил тогда наизусть огромное множество стихов от Шекспира и Блэйка[63] до Ленона.

И я была девушкой юной

Сама уж не помню когда

Я дочь молодого драгуна, - продекламировал Олег.

- И этим родством я горда! - С яростным вызовом откликнулась Татьяна. - На возраст намекаете? Не замужем, точнее - разведена, если вас это интересует!

"Да что ж она такая агрессивная!" - Если честно, она ему понравилась, но следует так же отметить, вел он себя максимально корректно. La noblesse oblige[64], так сказать.

- Таня- яяяя! - Поднял перед собой руки Олег. - Я всего лишь вспомнил Бернса!

- Да, конечно, - неожиданно улыбнулась Татьяна. - Это перевод Багрицкого. А песню Татьяна Доронина пела в "Старшей сестре". А по образованию я филолог, Олег, специалист по английской литературе начала двадцатого века.

"Красиво совпало! - Признал Ицкович, великолепно помнивший этот фильм, вернее замечательно красивую, можно сказать роскошную Доронину, какой она там была. - А нехилые теперь в России бизнес-леди попадаются! "

- Здорово! - сказал уже вслух.

- Что здорово? Что мужа нет? - В голосе Татьяны почему-то явственно послышалось разочарование.

"Ах ты... ты ж меня прессуешь и прокачиваешь!" - Наконец перестроился совершенно неготовый к такой агрессии Олег. - А реакция какая! Надо переключить разговор на что-нибудь другое".

- Нет, - усмехнулся он, как можно более естественно. - Муж, жена... всего лишь факты биографии. Я имел в виду вашу фамилию. Драгунова. Это ведь не по мужу, не так ли?

- Да, своя, - кивнула Таня, у которой его реплика, как ни странно вызвала живейший интерес. - У нас в городе много Драгуновых, там когда-то при Елизавете Петровне драгунский полк стоял.

- Так вы не москвичка?

- Нет, с Волги мы...

- То-то я смотрю речь у вас правильная, но не московская.

На самом деле по поводу московского произношения Ицкович знал только одно: там, где ленинградец скажет "что", москвич произнесет "што". И знал он это только потому, что чуть ли не с детства помнил чудный анекдот, рассказанный его собственной теткой - доктором филологических наук, русисткой, - "как и следовало ожидать" - съехидничал мысленно Олег. Так вот, в том анекдоте профессор-петербуржец поддразнивал коллегу: профессора-москвича. Едут они вместе в поезде, ленинградец и спрашивает: "Вы посадоШный не забыли? А в булоШную не заШли ли? " и все такое. Ну москвич терпел-терпел, а потом вынимает из портфеля бутылку вина и спрашивает ленинградца: "У вас, коллега, слуЧайно Чтопора нет? Да и Чпроты открыть бы."

- То-то я смотрю речь у вас правильная, но не московская, - со знанием дела сказал Олег.

- Да, специально занималась От гОвОрка нашегО избавиться хОтела" - сымитировала Татьяна низким голосом с нажимом на букву О.

- Ну, прям Алексей Максимыч! Как в кино! - С видимым облегчением улыбнулся Ицкович.

- Вы еще такие фильмы помните? - Искренно удивилась Татьяна.

- Таня! - Олег решил, что вопрос этот риторический и ответа не требует. - Извините, но я не люблю, когда ко мне в неофициальной обстановке во множественном числе обращаются, и тем более чувствую себя неуютно если это делает красивая женщина!

"А как вам комплимент в лоб, Танюша?" - добавил про себя.

У Татьяны заметно порозовели щеки.

- То есть вы предлагаете перейти на "ты"?

- Ну да, если ВЫ - выделил Олег, - не против. Однако на брудершафте я не настаиваю! - рассмеялся он.

- Хорошо, - кивнула она, и глаза ее блеснули. Иди, знай, что это могло означать. Возможно, ничего, а возможно, и что-то.

***

Следующие полчаса или около того они продолжали обходить памятные места и достопримечательности района, который, как заметила "товарищ гид", обычно редко становится объектом официальных экскурсий. Дождь так и не начался, погода была более чем приличной, - во всяком случае, на вкус Олега - и они шли неторопливо по одной Татьяне известному маршруту, и она рассказывала о том что они "перед собой видят", временами сбиваясь на совершенно уже лекционный тон, и старательно избегая обращения к Олегу на "ты", но и "вы" не употребляя тоже.

После очередного поворота, с угла улицы открылся вид на старинный монастырь и памятник перед ним.

- Это Памятник Рублеву. - Сказала Таня. - Кто такой Рублев объяснять надо? - Улыбка. - Ну и славно. А памятник здесь - в отличие от Ленина - по месту. Рублев был похоронен в этом самом монастыре. Мало кто знает, но здесь... вон видите купол - это Спасский собор, самое старое здание в Москве.

- Вот как? - Удивился Олег. - Самое старое?

- Да, даже в Кремле все постройки более поздние. Разве что фундаменты...

- А Рублев собор расписывал? - Спросил Олег, помнивший эту историю только по фильму Тарковского.

- Да, - кивнула Таня. - Но ничего не осталось, хотя сейчас здесь действующий музей Рублева - экспозиция икон...

- Нет, в музей не пойдем, - ответила она на немой вопрос Ицковича, которому, если честно, ни в какой музей сейчас совершенно не хотелось. - Это долго, а нам еще здесь есть что посмотреть.