Кеннет Макси - Вторжение, которого не было

RAF и Королевский флот все еще не сказали своего слова. Немецкие флотилии шли сплошной стеной, которая постепенно приобретала очертания знаменитой “свиньи”.

Немцы получили долгожданные подкрепления и саперное оборудование. Теперь они могли планировать свои действия на несколько ходов вперед. Транспортная авиация делала все возможное, доставляя на плацдармы людей и запасы. Заранее подготовленные наземные службы действовали четко и слаженно.

И все же до победы было еще очень далеко. Предстояла атака порта, где англичане вовсю занимались демонтированием верфей и кранов. Еще существовал Королевский военно-морской флот. Он по-прежнему безмолвствовал, но мог вмешаться в любую минуту. Нельзя было сбрасывать со счетов и военно-воздушные силы Великобритании, пусть и растерявшиеся на первых порах. Мирное население было настроено крайне агрессивно, английские солдаты своими действиями ясно давали понять, что на легкую победу захватчикам рассчитывать не приходится. И, в довершение всего, прогноз погоды оставлял желать лучшего. Последнее было несколько неожиданно, так как в начале операции “Морской лев” ожидали благоприятных погодных условий. Немцы могли бы воскликнуть вместе с командующим английскими войсками при Галлиполи в 1915 году: “Теперь мы должны вкалывать, вкалывать и вкалывать, пока не окажемся в безопасности!”

Возможно, Айронсайд, Торн и Лиардет надеялись, что немцам не удастся преодолеть технические трудности, связанные с питанием плацдармов в условиях ухудшающейся погоды. Однако в данный момент им следовало немедленно изобрести какой-нибудь план изгнания противника. Нужно было поторапливаться, чтобы не дать немцам укрепить позиции. Ведь и без этого расклад сил был уже не в пользу англичан. [312]

Итак, утром 14 июля для Англии наступил критический момент. Немедленно требовался хоть какой-то план действий, а высшее командование все никак не могло его разработать. Однако эта заторможенность имела некое объяснение: штаб фактически не располагал информацией. Тогда ведь, как известно, основным инструментом связи была телефонная служба — весьма ненадежное и, следовательно, малоэффективное орудие управления войсками. Бомбежки и обстрелы выводили линии связи из строя, ремонтировать их не успевали. Средства радиосвязи имелись в частях и соединениях в недостаточном количестве. Впрочем, эта система также не отличалась надежностью и была к тому же небезопасна.

Уже наступил полдень, когда Лиардет, штаб которого находился в Эшфорде, получил, наконец, полную информацию о масштабах немецкого присутствия в окрестностях Дувра. Только к 13.15 эти сведения поступили в Толбридж-Уэллс к Торну.

В распоряжении Лиардета находились четыре пехотные бригады, но командующий задействовал лишь одну, 2-ю лондонскую, находящуюся на подступах к Фолкстоуну. Он все еще не до конца осознавал грозящую его войскам опасность. [313]

Торн же никак не мог решить, следует ли уже начать запланированное отступление из прибрежной зоны. Альтернативой могла стать немедленная контратака, поддержанная Королевским флотом.

В Лондоне также шли бесконечные переговоры. Генерал Джон Дилл и Черчилль изо всех сил давили на Айронсайда, пытаясь заставить его принимать “силовые” решения. Айронсайд же еще не располагал полным объемом данных. Он беспрерывно требовал свежих донесений от своих подчиненных и всякого рода служб и считал, что единственная разумная позиция — выжидать. Между тем Рамсей, командующий обороной Дувра, сообщил по радио о боях в районе порта [314].

В 13.15 Лиардет связался по телефону с Торном и сообщил ему, что немцы определенно захватили все позиции между Хайтом и Дувром. Он сказал также, что Фолкстоун долго не продержится, поскольку передовые укрепления (так называемый “восточный занавес”) немцы уже обошли с флангов. Торн, который уже давно утратил всякую надежду, что его корпус остановит противника, принял поспешное решение начать отступление к [315]“Линии Генерального штаба”. Его переговоры с Айронсайдом были прерваны поломкой на линии, а когда после вынужденной паузы разговор возобновился, Торну удалось убедить главнокомандующего в правильности свой позиции. Генерал Дилл разделял их мнение. Черчилль же “рвал и метал”. В последнее время премьер был вообще недоволен действиями своего командования. Теперь же это неслыханное решение — отдать английскую территорию без боя. Никогда! Такого просто не может быть! [316]Логические доводы насчет того, что существующий план приведет лишь к еще большей неуверенности и неразберихе, не возымели действия. Премьер-министр Великобритании не желал ничего слышать. Он настаивал и требовал. Первая бронетанковая дивизия немедленно должна быть отправлена в контратаку против немцев! Немедленно! “Дивизия прекрасно оснащена и имеет опыт участия в боевых действиях”. Дилл возражал: солдатам придется действовать на неизученной территории и в одиночку [317].

“Танки должны ворваться на побережье и разбить противника. Нельзя дать немцам продвинуться хотя бы на ярд”, — заявил премьер. И Диллу пришлось уступить.

У каждой медали, как известно, две стороны. Затянувшаяся полемика в Уайтхолле дала Торну и Лиардету столь необходимое им время [318]. К 18.30 генералам удалось согласовать свои позиции. Торн нехотя уступил требованию Лиардета поручить 1-й бригаде оттеснить немцев к северу от Дувра. Он также дал “добро” на участие в обороне королевским морским пехотинцам, базирующимся в Диле. Им предстояло сдерживать восточный фланг немецкого наступления. Торн согласился и на передислокацию 6-го сомерсетского батальона легкой пехоты из состава 45-й дивизии, сомерсетский батальон должен был соединиться со 2-й лондонской бригадой и помешать прорыву немцев на Эшфорд. [319]

В течение оставшихся часов 14 июля Торн сделает все от него зависящее, чтобы ограничить наступление противника во всех стратегически важных направлениях. Не дать немцам развить успех! К ночи он принимает неожиданное решение — уничтожить противника — и приказывает 45-й дивизии сосредоточить усилия на фолкстоунском направлении. Торн, разумеется, был в курсе, что боеспособность дивизии практически равнялась нулю. Он отдает распоряжение 1-й бронетанковой дивизии в течение ночи передислоцироваться и утром нанести удар на дуврском направлении.

Трудно сказать, подходила ли акция англичан под термин “контрнаступление”, но выбора у них уже не было. Боевые действия британских войск вокруг плацдарма развивались стихийно. Они не являлись результатом динамичного и целенаправленного планирования. Что же происходило? Торн на скорую руку соединил элементы разрозненных наступательных акций. Он полагал, что вся схема заработает на рассвете 15-го июля. Задачей Лиардета было сымпровизировать хоть какую-то поддержку танков пехотными войсками и артиллерией. Подвижным соединениям предстояло передвигаться по незнакомой местности. Рекогносцировка была минимальной, а иногда и вовсе отсутствовала. Все делалось в спешке. Безумные темпы сводили на нет какую-либо подготовку войск. О нормальном функционировании связи и речи не было.