Кеннет Макси - Вторжение, которого не было

Ниже по течению наблюдалась аналогичная картина. Миноносцы, направляющиеся из Портсмута, обнаружили и потопили минный заградитель около Гастингса, и, в свою очередь, были атакованы немецкими миноносцами. Получив незначительные повреждения, противники разошлись в разные стороны. Обе стороны опасались наткнуться на одно из своих же собственных минных полей. Дело было не в том, что английские офицеры опасались погибнуть в минуту величайшей опасности для родной страны. Они просто не хотели бесцельно и безрезультатно тратить силы. Разумным решением было постараться уцелеть, чтобы позднее нанести противнику ощутимый и решающий удар [285]. [286]

Днем английские корабли, которых в зоне вторжения было немного, были вынуждены искать укрытия от неминуемых воздушных атак. Это было главным законом предстоящей кампании: господствуя на море в дневные часы, немцы могли надеяться до какой-то степени восстановить свои походные порядки. К счастью, минные тральщики, сопровождающие штурмовые части, не были повреждены и выдерживали график движения.

Большая часть десантных барж также укладывалась в расписание. Паромы типа “Зибель”, однако, отстали и не могли принять участие в обстреле берега.

Вся тяжесть дня легла на миноносцы, торпедные катера и сторожевики. Они должны были поддерживать порядок следования транспортов, пристально следить за кораблями противника и по мере сил пытаться подавить огонь береговой обороны. Вид двух старых линкоров [287], пробивающихся к мели Варн, наверное, вдохновлял пехотинцев, но моряки, понимающие свою уязвимость, ощущали неприятный холодок вдоль позвоночника.

Пять торпедных катеров на полной скорости неслись из Дувра, за ними следовала тихоходная подводная лодка Н-49. Прожекторы береговой охраны высвечивали приближающиеся немецкие корабли. Уцелевшие орудия Хайта, Фолкстоуна и гавани Дувра немедленно открыли по ним огонь. Как и планировалось, крупные корабли ввязались в перестрелку [288], а небольшие и более быстроходные поставили дымовую завесу, чтобы прикрыть беззащитные транспорты. В этот момент немцы, находящиеся ближе [289]к Дувру, заметили приближающиеся торпедные катера. Снаряды досыпались, как орехи, вода буквально закипела, и в этой обстановке ни одна из сторон не могла прицельно стрелять [290].

Наступивший хаос дополнило неожиданное вмешательство военно-воздушных сил. Бомбы, которые сбросили четыре “Гудзона” английской береговой охраны, возвращавшиеся после ночного патрулирования, не причинили немцам вреда. А с восходом в полную силу развернулись “Люфтваффе”. На смену машинам, прикрывающим высадку на суше, появились другие — предназначенные для охраны морских коммуникаций.

На береговые батареи непрерывно пикировали Ju.87. “Штуки” прекрасно справлялись со своими задачами. Одна бомба упала на заложенную мешками с песком шахту на дуврском холме со стороны Фолкстоуна. Взрывы раздавались рядом с позициями орудий, отвлекая внимание артиллеристов. Стороннему наблюдателю показалось бы, что смертоносная немецкая военная машина подавляет беззащитную жертву грубой силой, расчетом и неумолимостью. Шум авиационных двигателей, грохот взрывов, свист пуль, вой фугасных бомб, орудийные залпы, трескотня пулеметов — все это создавало немыслимую какофонию, которая пульсировала среди облаков дыма и пыли, порабощая волю и рождая мысли о страшной, неотвратимой угрозе.

Следует отметить, что независимо от общей цели каждый из участников выполнял свою собственную задачу.

“Мы взлетели в 03:45 из Линкольншира, — вспоминает офицер RAF Эрик Дервент, который был пилотом на одном из двадцати четырех “бленхеймов”, атаковавших, по приказу командования, флот вторжения, — и взяли курс на Лондон в надежде встретить эскорт истребителей, о котором нам сообщили. Удача отвернулась от нас. Мы шли на бреющем над Гастингсом, намереваясь неожиданно для противника появиться со стороны Франции, отбомбиться и уйти на север. Наши же орудия наугад обстреливали нас. Мы спугнули Do.17, который попался нам по пути, и стали свидетелями того, как “харрикейны” атаковали парочку Ju.88. Вскоре мы увидели врага: целую армаду судов и кораблей всех видов, размеров и конфигураций, вытянувшуюся в сторону Франции, насколько хватало глаз. Времени для тщательного выбора цели не было, так как на [291]нас уже наводили зенитки. Оставалось просто выбирать тесно идущие суда и целить в середину. Я увидел, как один из наших упал. Сбросив бомбы на какой-то миноносец, я, вслед за ведущим, спустился чуть ли не к поверхности воды, чтобы избежать артиллерийского обстрела. Пара судов была охвачена пламенем, в воздухе еще висели остатки дымовой завесы. Где-то к востоку от Дувра мы с напарником заметили тяжело идущие Ju.52. Мы открыли огонь, и мне, кажется, удалось сбить один из них. Но затем, откуда ни возьмись, появились “мессершмитты”, которые сидели у нас на хвосте до самого Кента, где нас снова обстреляли свои. Нам повезло: мы вернулись. Эскадрилья не досчиталась четверых”.

Истребители RAF, преследовавшие транспортные самолеты и бомбардировщики, иногда расстреливали суда противника, но очень редко вступали в воздушные бои с “мессершмиттами”. Ju.88, которые летали бомбить аэродромы, на обратном пути иногда отбивали атаки на десантные Ju.52. Людям на судах очень трудно было отличить в воздухе “своего” от “чужого”. Однако они почти не подвергались нападению с воздуха, хотя много раз видели, как падают свои и вражеские самолеты.

Огонь береговой артиллерии не отличался ни интенсивностью, ни точностью: артиллеристы берегли силы и боезапас для более серьезных задач [292]. (Напомним, что на каждое орудие приходилось не более ста снарядов). Последнее не относилось к 234-мм орудиям в Цитадели, которые хорошо снабжались боеприпасами и располагались достаточно близко от путей следования транспортов противника. Пушки Цитадели, как и 152-мм орудия береговой артиллерии, брали под прицел большие вражеские корабли, используя данные наводки из Дуврского замка. Была поставлена задача обеспечить максимальную поддержку торпедным катерам, атакующим немецкий строй [293]. В решающий [294]момент наводчик заметил на юге туманные очертания вражеского линкора. Этой целью нельзя было пренебречь [295].

Торпедные катера, приближающиеся к границе дымзавесы в надежде подобраться к транспортам 6-й горнострелковой дивизии, остались без поддержки. В тот момент они представляли собой уязвимые мишени для вражеских судов разного рода. Англичанам все-таки удалось выпустить торпеды и иметь удовольствие видеть, как развалился пополам немецкий торпедный катер, но прежде чем они вышли к колонне транспортов, противник открыл прицельный огонь. Два из пяти катеров были уничтожены, остальным удалось уйти. Они вынуждены были интенсивно лавировать, и их стрелки оказались бессильны что-либо предпринять. Лишь одному катеру удалось достичь дымовой завесы целым и невредимым. Это была единственная эффективная попытка Королевского флота вступить в сражение с врагом накануне высадки [296].