И Намор - В третью стражу [СИ]

— Насколько я могу судить, — Олег уже взял себя в руки и говорил совершенно спокойно. — Себастиан был бисексуалом, но вторую ипостась своей сексуальности в жизнь ни разу не воплотил.

— И? — Спросил Виктор.

— Всегда стоит контролировать ситуацию. — Пыхнув сигарой, сказал Олег. — А расположение Гейдриха стоит укрепить, и ведь там еще мой старый приятель Шелленберг околачивается.

— Ты знаком с Вальтером Шелленбергом? — Вот тут Степана проняло, так проняло.

— Шелленберг в тридцать шестом еще никто и звать его никак. — Ольга осталась довольна реакцией друзей. Все-таки это замечательно иметь такую память, как у нее. Всегда есть повод и возможность утереть кое-кому нос.

— Так и есть. — Кивнул Олег. — Пока он уступает мне по положению и степени доверия Гейдриха. Но пройдет немного времени, и...

— Да, с таким типом следует дружить. — Согласился Степан.

— Поедешь укреплять связи? — Виктор явно не считал, что это единственная цель поездки Олега и, разумеется, оказался прав. Ольга ведь тоже кое-что понимала и ситуацию просчитала верно.

— Разумеется, нет, — покачал головой Олег. — Я думаю, что с Гейдрихом можно сыграть по-крупному. Он дал мне свободу действий, а теперь выяснится, что не зря. Я привезу ему "интимный" канал из Москвы...

— И он разыграет этот канал, как разыграл в той действительности Тухачевского. — Сказала Ольга и достала из своего изящного портсигара длинную тонкую пахитосу [239] 239 – ее новый фирменный бренд.

— Возможно. — Сразу же согласился Олег. — Все возможно, но, возможно, так же, что имея информацию Штейнбрюка и наше собственное видение момента с послезнанием, можно в глазах Гейдриха и еще пару-другую очков заработать. Ну, а по поводу маршала... Можно ведь и подстраховаться. Пусть теперь будет не Тухачевский, а Ворошилов с Будённым.

— И с какого бодуна? — Поднял бровь Степан.

— Крестьянский вопрос. — Предположил Виктор.

— И что?... — Не поняла Таня, а Ольга кивнула, соглашаясь с такой трактовкой, и добавила в полголоса:

— Я бы добавила сюда еще и Тодорского с Куликом [240] 240 ...

— И потом второй конец моста нам в любом случае нужен. — Продолжил свою мысль Олег, проигнорировав – случайно или намеренно – обе женские реплики. — Иначе канал влияния превратится в пустой звук, да и история, прошу заметить, на месте не стоит. В Судетах неспокойно...

— Это еще мягко сказано. — Поддержал друга Виктор.

В Судетах действительно было неспокойно.

— Да, заварил ты кашу. — С уважительной улыбкой на губах согласился Степан.

— Меня вело провидение. — Усмехнулся в ответ Олег, взглянув на Татьяну. — Ну кто мог знать, что судетские немцы на Германию бочку покатят, а убивать начнут чехов. Я, честно говоря, и не знал, что они на Австрию ориентируются, а Баст в тот момент, как под наркозом был. Тоже не помог.

— Странно... — Ольге это действительно показалось странным, но с другой стороны...

— Что тебе кажется странным? — По-видимому, уловив в ее реплике "подтекст", повернулся к ней Олег, а Таня...

"А не задумалась ли, мадам, над тем, означает ли что-то мой тон и мой взгляд, кроме общей развращенности организма, и, если означает, то, что именно?"

— Мне казалось, ты знаешь, как головой пользоваться.

— Знаю, не знаю... А ты, ты собственно, о чем?

Таню этот обмен маловразумительными репликами заинтересовал по-настоящему. Виктора, как ни странно, тоже. Во всяком случае, Ольге показалось сейчас, что Федорчука подтекст занимает не меньше, чем прямой смысл слов.

— Чехословакия всего лишь часть бывшей империи. К кому же должны тяготеть судетские немцы, как не к австрийским братьям?

— Ага. — Сказал Олег. Но, судя по всему, он об этом и в самом деле не подумал.

— И если Генлейна убило Гестапо... — Добавил Виктор.

— То, разумеется, из-за того, что он флиртовал с австрийцами. — Закончила его мысль Ольга. — А чехи знали, но не помешали...

— Между прочим, чудный материал для аналитической статьи. — Кажется, Степан уже обдумывал содержание этой будущей статьи. Во всяком случае, голос его звучал несколько отстраненно. — О влиянии незамутнённого избыточной информацией идеализма на судьбы европейской политики. Какие параллели можно провести! От Гаврилы, нашего, Принципа до Себастьяна фон Шаунбурга. История добра с кулаками в картинках. Хм... — Степан осёкся, осознав, что зашёл со своей иронией несколько дальше, чем следует.

— Надо Степу в Пулитцеры двигать, — Сказала Таня и тут же, похоже, пожалела о своей поспешности. Олег бросил на нее всего один короткий взгляд, но такой, что лучше бы, как говорится, обругал.

— А что! — хмыкнул Степан. — Богатая идея! А то, кто я? Да я никто, да звать меня никак... — Съерничал он, и Ольга – даже будучи занята своими девичьими проблемами – уловила в его шутейной речи отголоски какого-то давнего или, напротив, совершенно недавнего разговора.

— Информацией обеспечим, — кивнул, соглашаясь Олег. — А хороший журналюга эт-то вполне себе ОМП [241] 241 ...

— А можно я буду твоим негром? — Мягоньким голоском предложила Ольга. — У меня есть для тебя статья о Балканах... То есть, будет, разумеется... Но на французском. — Уточнила она и тут же обезоруживающе улыбнулась. — Ну что, берешь в негры?

— В негритянки! — хохотнул Степан. — А что на французском, так это не страшно. Переведу.

— Поторопись, старик, — неожиданно вполголоса сказал Федорчук, — скоро аналитика будет неактуальна. По крайней мере, по Чехословакии. Боюсь, через пару месяцев, а то и раньше, лучше всего будут продаваться фронтовые репортажи...

Разумеется, никуда Олег не уехал. То есть не уехал сразу, как сказал давеча. И сам не захотел, и "обстоятельства" не позволили, потому что ко всем компаньонам сразу и к каждому в отдельности пришло теперь понимание, что если они до сих пор живы, то это скорее случайность, чем закономерность. А посему три следующих дня были плотно заняты – с утра до вечера — "составлением планов" и "утрясением деталей". Без тщательной проработки соваться в пекло никому больше не хотелось, тем более что никакого особого "батьки" им по рангу положено не было. Оставалось самим о себе позаботиться. Вот и заботились. Выметались с утра пораньше, то есть сразу после завтрака "на природу" — в беседку на высоком берегу реки – и устраивали там пикник до самого обеда. Термосы с кофе и чаем, коньячок – но в разумных пропорциях – сигареты, шоколад, то да се.

Сидели, стояли, бродили, даже костерки время от времени разводили, но главное – говорили, оттачивая формулировки и создавая непротиворечивые модели поведения. И тут, среди прочего, выяснялось – вернее было наконец замечено и осознанно, — что все они, совсем не то, вернее, не те, какими были где-то когда-то, в будущем не совершенном. А вот чем или кем каждый из них стал здесь и сейчас , предстояло еще выяснить, потому что эта рыба так просто в руки не давалась.