Рудольф Баландин - «Встать! Сталин идет!» Тайная магия Вождя

Подчеркивая свое дружеское расположение и уважение к представителям СССР, Гитлер подошел к ним, поздоровался со всеми за руку и пригласил к беседе. Он произнес вступительную речь о том, что Англия фактически уже разбита и скоро капитулирует, Германия контролирует всю Западную Европу. Пора позаботиться о разделе Британской империи.

Странам оси — Германии, Италии и Японии — надо узнать соображения на этот счет Советского правительства.

В ответ Молотов, оставив без внимания заявление Гитлера, предложил обсудить конкретные практические вопросы. В частности, хотелось бы знать, почему германские войска направлены в Финляндию, а военная миссия — в Румынию без консультации с Советским правительством? Ведь этим нарушается пакт о ненападении, заключенный в 1939 году.

Фюрер старался направить переговоры в нужное ему русло, говоря о разделе мира, в котором предлагал участвовать и СССР. Так, по его словам, укрепятся дружеские отношения СССР с Германией. Сталин дал указание Молотову твердо проводить свою линию: выяснять причины концентрации немецких войск на восточном направлении, отмечая реакцию Гитлера на эти вопросы. А она оказалась неординарной.

Как писал В.М. Бережков: «Несмотря на актерские способности, фюреру не удалось скрыть растерянности…» Отвечал он сбивчиво и неубедительно. Молотов добавил, что сложившаяся ситуация вызывает озабоченность Москвы и желание получить от германского правительства четкий ответ по этому поводу.

Гитлер вынужден был сослаться на свою неосведомленность. Он вновь начал развивать идею раздела мира — дымовую завесу, призванную скрыть истинные намерения Германии. СССР предлагалось распространить свое влияние в южном направлении, вплоть до Индийского океана…

«Здесь Молотов перебил Гитлера, — отмечает Бережков, — заметив, что он не видит смысла обсуждать подобного рода комбинации. Советское правительство заинтересовано в обеспечении спокойствия и безопасности тех районов, которые непосредственно примыкают к границам Советского Союза».

Глава нашей делегации в соответствии с указаниями Сталина пресекал попытки Гитлера увести переговоры от проблем, актуальных для СССР. Надо было показать фюреру, что он имеет дело с противником, который не поступится своими идеологическими принципами. Гитлеру пришлось хитрить, изворачиваться, лгать, тогда как Сталин через Молотова давал ясно понять, что ведет честные переговоры, не скрывая своих интересов. Гитлер сознавал свое отчасти даже унизительное положение. Он прервал встречу, сославшись на возможность воздушной тревоги.

Британская авиация осуществляла смелые налеты на Берлин, и, по-видимому, они были приурочены к моменту пребывания здесь советской делегации. Тем самым подчеркивалось, что с Англией еще не покончено и она не пойдет ни на капитуляцию, ни на сговор с Третьим Рейхом. Не исключен более хитрый ход британских руководителей: создать у русских впечатление, что Германия собирается и впредь воевать с Англией, а потому не следует обращать внимание на концентрацию немецких войск на восточном направлении; тем самым подкреплялись планы фюрера двинуться на СССР.

«На следующий день состоялась вторая встреча с Гитлером, — пишет Бережков. — К тому времени из Москвы уже поступила шифрованная депеша. Отчет о вчерашней беседе был рассмотрен, и делегация получила инструкции на дальнейшее. Советское правительство со всей категоричностью отвергало германское предложение, отклонив попытку Гитлера втянуть нас в дискуссию по поводу раздела «британского имущества». При этом вновь подтверждалось указание настаивать на том, чтобы германское правительство дало разъяснение по вопросам, связанным с проблемой европейской безопасности».

По данному поводу вряд ли было заседание Советского правительства. Указание могло поступать или от Политбюро, или лично от Сталина. Второе наиболее вероятно; к этому времени он руководил и внутренней, и внешней политикой страны. Вообще в подобных случаях коллегиальность решений нецелесообразна.

Вторая встреча с Гитлером ничего, по существу, не изменила. Молотов продолжал четко проводить сталинскую линию, а фюрер и Риббентроп старались всячески завуалировать приготовления Германии к вторжению в СССР. Молотов сказал, что в Москве недовольны задержкой с поставками германского оборудования в Советский Союз; такая практика недопустима, поскольку советская сторона точно выполняет обязательства по экономическому сотрудничеству с Германией. Гитлер возразил: его страна ведет с Англией борьбу «не на жизнь, а на смерть» и вынуждена мобилизовать все свои ресурсы.

И тут Молотов, как свидетельствует Бережков, сделал резкий выпад:

— Но мы только что слышали, что Англия фактически уже разбита. Какая же из сторон ведет борьбу на смерть, а какая — на жизнь?

Гитлер был ошеломлен ответом, хотя и сдержался, проговорив невнятно, что Англия разбита еще не совсем, на этом направлении остается кое-что сделать, а вообще-то тема беседы исчерпана и переговоры продолжит Риббентроп.

На этот раз министр иностранных дел Третьего Рейха предложил СССР присоединиться к пакту трех (Германии, Италии, Японии). Начавшаяся воздушная тревога заставила их всех перейти в бункер. Молотов вновь отметил, что уверения в скором разгроме Англии выглядят неубедительно, так же как разъяснения по поводу пребывания немецких войск в Финляндии и Румынии. Риббентроп заявил, что «несущественные вопросы» следует обсудить по обычным дипломатическим каналам. На этом завершился визит советской дипломатической делегации в Берлин.

Теперь известно, что тогда уже разрабатывали стратегию нападения на СССР, а Гитлер накануне встречи с Молотовым издал 12 ноября 1940 года секретное распоряжение, где говорилось: «Политические переговоры с целью выяснить позицию России на ближайшее время начинаются. Независимо от того, каким будет исход этих переговоров, следует продолжать все уже предусмотренные ранее приготовления для Востока. Дальнейшие указания на этот счет последуют, как только мною будут утверждены основные положения операционного плана».

Этот «План Барбаросса» был утвержден 18 декабря. Директива начиналась так: «Германские вооруженные силы должны быть готовы еще до окончания войны против Англии разбить Советскую Россию в стремительном походе… Приготовления должны быть закончены до 15 мая 1941 года. Особое внимание надо уделить тому, чтобы подготовку этого нападения было невозможно обнаружить».

Итак, фюреру дали понять, что СССР обеспокоен восточной политикой Германии, не исключает подготовку войны, но в то же время не боится этого и не собирается поступиться принципами, идти на сговор с фашистами. Но не потерпел ли Сталин в этом поединке поражения? Ведь через полгода гитлеровцы вторглись в нашу страну, и началась война, которую вождь советского народа не предвидел, чем и объясняются первые страшные наши поражения.