Василий Звягинцев - Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели

— Издеваешься? — насупился Левашов.

— Чего ради? Святой истинный крест! Мы присяги никому не давали, живем по собственному хотению. Тебе физикой-математикой с пятого класса нравилось заниматься, мне — кое-чем другим. И все в своем праве. Так что давай Ларису подождем. Совсем я, кстати, не уверен, что она с тобой прямо сразу и согласится.

Олег махнул рукой, не желая продолжать дискуссию. Он часто поступал подобным образом, обрывая тему на полуслове. И все давно привыкли не считать это невежливым. Просто черта характера. Не умеет человек спорить в сократическом стиле — и не надо.

Фургоны оказались на месте, лошади тоже. Дежурный доложил, что в отсутствие хозяев происшествий не случилось, посторонние в зоне наблюдения не появлялись.

— Как дамы, понравилось себя средневековыми принцессами ощущать? — спросил Андрей.

— Весьма недурно, — ответила Анна. — Вокруг далеко видно, и не трясет. На извозчике по булыжнику — хуже.

— Примем к сведению. Значит, давайте насчет ужина соображать, дело к вечеру идет. Народ вернется, а у нас уже все готово…

Тон у него был настолько будничный, словно на самом деле Лариса и Шульгин отлучились на часок-другой по самым обычным делам и вот-вот будут.

— Ты, Иван Иванович, костром займись, — поручил он самому русифицированному роботу. — Джонсон — фазанов настреляй, что ли… Или кто там на опушке кричит.

В сотне метров от стоянки действительно какие-то птицы перекрикивались пронзительными голосами, очень похожими на фазаньи.

— А ты, Стив, принеси нам рацию. Попробуем Воронцова разыскать.

До «Валгаллы», где бы она сейчас ни находилась, в порту или в море, было никак не меньше шестисот километров, но антенны на пароходе чувствительные, мачты высокие, приемник мощный. Не прошло и пяти минут, как Левашов услышал в наушниках ответный позывной.

Еще минута, и радист переключил связь на Дмитрия.

— Отыскался след Тарасов! — Голос Воронцова, несмотря на потрескивание грозовых разрядов, слышен был вполне отчетливо. — Где вас черти носили? Раньше нельзя было обозначится?

— Долго рассказывать. Очередные причуды хронофизики. У вас как? Мы тут ничего не знаем.

— У нас порядок. Война началась через неделю после того, как вы замолчали. У буров победы по всем фронтам.

— Поздравляю. Сюда сводки Информбюро не доходят. Конкретней.

— Наталь очистили полностью, собираюсь переходить в Дурбан, там стоянка лучше. На юге буры движутся к Кейптауну. Сильвия в Лондоне готовит почву для мирных переговоров. Все живы и здоровы. О себе скажи. Когда обратно?

Вдаваться в подробности Олег не хотел.

— Работаем по плану. Получится, как думаем, — через пару дней поедем. Начнем движение — сообщим. Всем привет.

— Взаимно. Что-нибудь нашли?

— Больше, чем хотелось. Подробности письмом.

— Ждем-с. Имейте в виду — все железные дороги севернее Де Ара — свободны. Выходите к путям по кратчайшему… По первому требованию классный вагон в любую точку подадим.

— Спасибо, обязательно воспользуемся. До связи…

— Ну вот, товарищей успокоил, — словами анекдота, но без улыбки сказал Левашов. — В общем, у наших все в норме. Англичан сделали по полной. Как я успел понять — дело идет к миру на бурских условиях.

— Эх, черт, жаль! — Новиков ударил кулаком по раскрытой ладони. — Прозевали мы. Я думал — управимся. А тут и англичане раньше начали, и мы застряли, как скорпионы в янтаре. Эффектную, наверное, войну прозевали!

Новиков чувствовал себя и выглядел как болельщик, пропустивший трансляцию финала чемпионата мира по хоккею.

— Да успокойся ты! — прикрикнула на него Ирина. — Войну прозевал, несчастненький. Наркоман законченный! Сначала сам ноги отсюда унеси, а войну тебе потом в кино покажут…

— Кто б там ее снимал, — с разгону ответил Андрей и осекся. Да, неловко получилось. При Левашове. Действительно, у каждого по горю, да не поровну. Кому похлебка жидка, кому жемчуг мелок.

— А вы бы скатерку расстелили, приборы расставили, чем старшим по званию замечания делать, — огрызнулся Новиков, переводя ситуацию в другую плоскость. — Разговорились тут… Правильно Олег сказал — всем на Кавказ нужно ехать. Вам, мадам, в особенности!

Он посмотрел на Ирину бешеными глазами. Мало ему других забот, чтобы еще и с ней препираться. Могла бы и промолчать, словно не видит, в каком он раздрае находится.

Робот, дважды пальнув из двустволки дробью-четверкой, принес трех фазанов, мгновенно их ощипал и установил жариться на вертеле, начинив местными травами и привезенными с собой специями.

Запах пошел чудесный. Только аппетита ни у кого не было. Разве что у Анны.

Новиков машинально посмотрел на часы, и тут же, в пределах оборота секундной стрелки, между костром и ближним фургоном возник и сразу исчез радужный пузырь, неотличимый от мыльного, только больше, намного больше.

Вспыхнул и исчез, оставив вместо себя Ларису.

Она сидела на траве по-японски, на коленях, опираясь ягодицами на пятки и руками в землю перед собой. Взгляд был — пустой.

Левашов дернулся ей навстречу, а Новиков осадил его изо всех сил, рванув назад за предплечье.

— Молчать! На месте! — Так он ощутил задачу своего положения. Силы в пальцах у Андрея хватило бы для парализации локтевого нервного сплетения. А где нажимать — он давно знал.

Олег обмяк, не от боли. Сообразил, что товарищ лучше знает, что делает.

Лариса осмотрелась, несколько раз глубоко вздохнула, поднялась во весь рост.

— Ребята, это правда вы? Я вернулась, я с вами?

Андрей увидел, как ее руки скользнули вдоль швов джинсов, наткнулись на пустые кобуры.

— Отобрали. — На лице с потеками слез, хорошо видными на пыльных щеках, появилось выражение обиды. — Но у меня еще есть… — Лариса сунула ладонь под рубашку, достала маленький «вальтер».

Никто не успел заметить броска Ирины. Снизу вверх, на три с лишним метра она метнулась, подобно кобре, и пистолет оказался в ее руке.

— Теперь совсем хорошо, — сказала она, сдвигая флажок предохранителя вниз, чтобы он закрыл красную точку, и пряча оружие за голенище. — Успокойся, ты дома. Меня узнаешь? Дыши глубоко, носом. Андрей, подай коньяку.

Левашов снова хотел подойти к ней, и опять Новиков его удержал:

— Сиди! Не сейчас!

Ирина с Анной под руки отвели Ларису в фургон, уложили на мягкую постель, укрыли верблюжьим одеялом. Ночь будет холодная. Здесь перепады температуры достигали тридцати градусов Цельсия, иногда и больше.

— Девчонки, как же… Я ведь выдержала? Нет-нет, я теперь в порядке, — отмахнулась она, когда Ирина пристегивала ей на руку гомеостат. — Страшно было, ой, как страшно…

У Ларисы и под одеялом постукивали зубы, хотя экран показывал, что физически она действительно здорова.