Александр Маркьянов - Сожженные мосты. Часть 3

ДШК бабахнул короткой очередью, боль отдалась в руке так, что в глазах потемнело — и старый черный Бенц, пробитый насквозь крупнокалиберными пулями мгновенно потерял управление. Кто-то, кто высунувшись из окна с автоматом, целился в казаков, не удержался, вылетел на трассу, закувыркался по ней — и колеса еще одной экстренно тормозящей фуры проехались по нему, превратив в мясную лепешку.

Со всех сторон засигналили, изумленные поляки тормозили там же, где и ехали, машины стукались одна об другую…

Егерь принял резко влево, разорванный пулями, уже чадящий Бенц пронесло мимо. МАН хоть медленно — но уходил вперед.

Вот падла…

Прицелившись — справа был лес, не должно никого задеть — сотник дал короткую очередь, целясь перед кабиной. Один трассер — по виду как метеор, размером где-то с кулак и мчащийся с огромной скоростью. МАН вильнул влево, чуть не вылетев в кювет и…

Начал тормозить…

Через несколько секунд к остановившейся фуре подлетел и Егерь, Чебак дал по тормозам так, что все, и сотника в том числе бросило вперед.

— Ах ты, с. а!

Полезший из кабины пан контрабандист сходу огреб по сопатке так, что его отбросило на кабину. Подбежавший Чебак с ходу двинул сапогом в пах, так что бедного водилу согнуло пополам…

— А… За что… панове… не бийте…

— Козел! Уйти хотел!

— Отставить! Отставить, мать ваша курица!

Казаки сунули скрючившемуся у кабины водителю еще пару раз и нехотя отошли…

— Господин сотник, вы ранены…

Прилетело двоим — самому Чебаку отрикошетило от бронника, висящего на окне. В рубашке родился — пуля прошла удивительным образом, чиркнула по плечу и проделала длинную кровавую борозду на щеке. Самому сотнику попало в руку и в бок, в руку — царапина, пуля в боку засела неглубоко — но было больно…

Перевязались… Где то уже выла сирена…

— Певцов — ты эту беду здоровую сумеешь вести?

— Чего ж хитрого?

— Тогда за руль. А этого — к нам в багажник и связать. Двигаем в расположение…

Дорога перекрыли примерно в двух километрах дальше, соваться на место боя не рискнули. Поставили поперек дороги фугу, заняли позиции за ней. Полициянты, но с автоматами, здесь полициянты несут службу с боевым оружием…

— Стой… — негромко сказал Велехов…

Поправил на плече автомат, неспешно открыл дверь.

— Руки до горы! — громыхнуло металлом над трассой — руки вверх! Бросить оружие! Стреляем на поражение!

Казак неспешно пошел вперед.

— Старший кто?! — крикнул он, подойдя поближе.

— Бросить оружие! Лечь, лицом вниз!

А ху-ху не хо-хо?

— Сотник Велехов, казачьи войска Российской Империи! Донское казачье войско! Нахожусь при исполнении! Старшему выйти ко мне!

За машинами началось какое-то шевеление, видимо паны полициянты никак не могли решить, кому индии. Наконец, один из них вышел, нервно поправляя неловко висящий на боку автомат.

— Ты автомат то не замай… — ласково сказал ему сотник — а то у меня нервы не железные.

— Прошу сдать оружие и проследовать до выяснения — полициянт выдал заученную фразу.

— О как! Аж ПрОшу. А не ПрошУ. А ты кто таков, панове, чтобы тебе казак оружие сдавал? Обзовись хоть.

— Исправник Вотыла. Прошу сдать оружие и проследовать.

— Исправник. Ну так вот… исправник. Я сотник Велехов, прикомандирован к штабу Виленского военного округа, выполняю особое задание. Задерживать нас вы не имеете права. Приказываю немедленно освободить дорогу.

— Вы не имеете никакого права действовать на нашей территории, пан казак! Тем более на дороге, это наша зона ответственности.

— Ты совсем глухой, исправник?! Мы выполняем особое задание штаба округа! И тебе мы ни отчитываться, ни тем более оружие сдавать — не обязаны. Приказываю освободить дорогу.

— По правилам мы обязаны вас препроводить до выяснения.

— А ты свяжись со штабом округа. Спроси генерала Тадеуша Комаровского, командующего. И объясни ему все это. Давай, только быстро. Мы и так из графика выбились. А я пока в машине посижу, подожду — как свяжешься, доложишь, что там граф Комаровский тебе скажет. Если он соизволит с тобой гутарить.

Сотник рисковал. Но рисковал оправданно. Он уже знал немного поляков, и знал что никто не осмелится связываться со штабом округа. Даже запрос на подтверждение полномочий будет расценен генералом Комаровским, польским аристократом с его обычным гонором, как личное оскорбление. Поляки были такие.

Через несколько минут дорогу разблокировали и их пропустили…

— Ну? Пан Вацлав? Мабуть сам скажешь, что в машине?

— Все равно прознаете… — мрачно процедил поляк.

— То есть так. Прознаем обязательно.

— На машине таможенные пломбы. Вы имеете право их вскрывать только в присутствии представителя Таможенного корпуса.

— Сообщили. Да вот незадача — нету на месте представителя Таможенного корпуса. А у меня есть мысль, что машина сия — заминирована. И представляет опасность для всех здесь находящихся. Потому я и имею право ее вскрыть, с обязательным последующим уведомлением Таможенного корпуса. Письменным. Так, пан сотник?

— Точно так, пан подъесаул.

— Вот и добре. Огнев, вскрывай давай.

— Есть!

Хорунжий Огнев навалился на ломик — и проволока, на которую была наложена таможенная пломба, треснула, уступая грубой силе.

— Вот так… Открывайте. Осторожнее…

— Ни х… себе…

Снизу до верху, до самого верха стояли большие картонные коробки без каких-либо обозначений на них. Казаки уже знали, что в них такого возят.

— Велехов. Ты взял — глянь.

Сотник, уже пришедший в себя и отхлебнувший для снятия стресса стакан горилки, взял коробку, ножом аккуратно вспорол клейкую ленту, скрепляющую ее половинки.

— Марльборо.

— Не Марльборо, а Мальборо. Никогда не курил?

— Кубыть нет. Какое это к чертям курево…

— Ах, да… Североамериканские сигареты. Правда, сделаны в Кракове. Набиты чуть ли не сеном. Совсем обнаглели, в открытую прут.

— Их казна почем принимает?

Подъесаул прикинул.

— Не спирт, конечно… но тысячу дадут. Их не продашь, только выкинуть. И фура подлежит конфискации в пользу Круга, потому как на ней контрабанду везли. Тоже за нее получим. Дюже добре сходили. Так ведь, пан Вацлав?

Пан Вацлав с этим согласен не был — но его мнение никого и не интересовало…

Нашли через час, когда пана Вацлава посадили на цугундер. Дождь усилился и ждать полициянтов, которые должны были забрать контрабандистов, было бессмысленно. Казаки ушли в модуль, повечеряли чем Бог послал, и только налили по второй — как в модуль забежал Чебак с глазами, выпученными так будто он привидение узрил.