Марианна Алферова - Тайна «Нереиды»

В доме у Клодии было три бюста. Один изображал величавого человека лет сорока с открытым и дерзким лицом, с коротко остриженной бородкой и печальными усталыми глазами. Клодия называла его Аристократом. Возможно, он был последним в своем роду и сознавал, что некому передать роскошную виллу, бронзовые доски с выбитыми на них именами и груду посмертных масок знаменитых предков. Наверняка он относился к этому почти равнодушно и давным-давно оставил завещание в пользу своего вольноотпущенника, по совместительству любовника и управляющего. Но все равно тайная тоска грызла его сердце и навсегда застыла в продольной морщинке на лбу. Второй бюст принадлежал поразительно красивой молодой женщине с волнистыми волосами, спускающимися спереди и закрывающими уши, а сзади собранными в узел. Клодия именовала ее Гетерой или Красавицей — в зависимости от настроения. Было что-то дерзкое, бесстыдное в улыбке ее полных, красиво очерченных губ. Но если смотреть на лицо в профиль, смотрящего охватывала нестерпимая грусть. Третьим был мужчина в расцвете лет с тонким лицом, удлиненным короткой раздвоенной бородкой. Неизвестный скульптор, умерший тысячу лет назад, не стал накручивать на плечи мужчины вычурные складки, а лишь слегка обозначил резцом ткань простой туники. За аскетичность наряда Клодия именовала неизвестного Философом. На первый взгляд казалось, что этот красивый и изнеженный тип вряд ли интересовался каким-либо учением. Ну разве что учением Эпикура. Но что-то в разрезе глаз, в изломе тонких ироничных губ подсказывало Клодии, что она выбрала для своего мраморного друга верное имя. Мысленно она так и называла их: «Мои друзья!» Когда она входила в атрий и видела эту троицу рядом с ларарием, Клодия радовалась, будто друзья встречали ее в пустом доме.

Сегодня Клодия решила зайти в антикварную лавку и купить четвертый бюст. Она уже присмотрела в прошлое посещение мраморную голову молодого человека, которого мысленно окрестила «воином». Его лицо не блистало умом, но даже в мраморе оно сохраняло живость черт. Сейчас воин выхватит меч и кинется в атаку. Но не было меча. И рук тоже не было. Даже мраморных. Клодии нравился такой тип людей. В тридцать в них продолжает бить веселье и дерзость юности, в сорок они по-прежнему способны на безрассудство. Женщины этого типа до старости сохраняют красоту. Мужчины обаятельны даже в семьдесят. Впрочем, в мраморе сопротивляться напору времени гораздо проще, нежели в обличье из плоти.

— Если моего солдата кто-нибудь купил, я разнесу эту дерьмовую лавку, клянусь Геркулесом, — пробормотала Клодия, входя.

Внутри маленькой лавчонки царил полумрак. Падающий сквозь узорные решетки солнечный свет высвечивал густые рои пылинок. Мраморные бюсты стояли плотными рядами, как легионеры в шеренге, ожидая атаки. Лучшие, как и положено, впереди. Гладкие, холеные, с надменными лицами. Первая когорта. Задние прятались за их спинами, пытаясь скрыть сколотые куски драпировок. Здесь встречались детские портреты императоров, лишенные носов и губ, изображения их любовниц и любовников, и бронзовые, утратившие стеклянные глаза головы каких-то стариков и старух.

Хозяин, узнав Клодию, кинулся навстречу.

— Что-нибудь желаешь приобрести, домна Клодия? — суетился хозяин, обтирая мягкой тряпочкой ближайшую мраморную голову. — Может быть, этого красавца? Он как раз тебя дожидается.

— Это же Антиной, — брезгливо скривила губы Клодия. — Терпеть не могу педиков.

— Ах да, Антиной. Но некоторые матроны души в нем не чают. Ты читала последний библион Фабии? Антиной был влюблен в юную девушку и хотел жениться. А император Адриан приревновал его и велел утопить в Ниле. А потом всю жизнь скорбел об этом. За четыре дня у меня купили три бюста Антиноя. Этот последний. Хотя современные мастерские и составляют нам конкуренцию. Говорят, за месяц новых Антиноев изваяли сто штук. И еще десять в полный рост.

Клодия почти не слушала, смотрела на стоящий в углу бюст. Его будто специально задвинули в тень, за шкаф с терракотовыми статуэтками, попавшими в лавку из ларариев вымерших родов. В полумраке можно было угадать прямой нос и твердый подбородок.

— Мне нужен вот этот, — сказала Клодия, указывая на своего избранника.

— Этот? Прекрасный выбор, домна Клодия! — воскликнул хозяин. — Он обойдется тебе в тридцать тысяч. И еще пятьдесят за доставку. Изволишь выписать чек?

— Я заплачу наличными.

— Обожаемая Клодия, я бы мог принять чек.

Она высыпала на прилавок золотые монеты. Когда гладиаторша вышла из лавки, двое грузчиков уже оборачивали в солому и мешковину купленный бюст. Гладиаторша подозвала стоящих возле фонтана без дела носильщиков.

— До Эсквилина. Бегом! Плачу вдвойне, — бросила кратко.

Она нырнула под белый полог, четыре пары крепких рук подхватили носилки, и четыре пары обутых в прочные сандалии ног затопали по мостовой.

Вечером четыре бюста стояли в углах атрия. Каждый бюст в своем углу. Красавица смотрела на философа, аристократ — на воина. Вечные обитатели Вечного города. Клодия подходила к каждому, гладила по голове, целовала. Они одни понимали ее. Только они. Если бы она могла умолить богов вдохнуть в них жизнь, подобно Пигмалиону!

Красавица! Как она надменна, как прекрасна и чувственна одновременно! Она очень молода и в то же время в глазах ее такая тоска. Кто она? Клодия вновь и вновь гладила мраморные волосы, будто надеялась получить ответ у камня.

Философ так умен! Он все понимает, чему надлежит быть и чего быть не должно. Но кто позволит ему сделать все, как надо? У ума тысячи завистников. У благородства тысячи врагов!

Воин готов умереть за Рим! Но тот, кто мечтает о власти над Римом, хочет, чтобы воин умер за него. К сожалению, это не одно и то же. Но воину все равно придется умереть.

Аристократ! Ему проще всех. Он должен изображать, что равнодушен к добру и злу, что жить легко и весело. Но с каждым годом эта игра дается все с большим трудом. На его доме горит крыша а он должен пировать и не может сдвинуться с места…

Клодия провела пальцем по мраморному ободку в основании бюста, и ноготь отколупнул кусочек алебастра. Дефект, который она не заметила? Клодия вытащила кинжал и принялась счищать алебастр. Под ним в углублении оказалась бронзовая пластинка. Клодия принесла фонарик и попыталась разобрать надпись. Значились лишь две буквы. «DM». To есть «Богам мертвых». Неизменное начало посвятительной надписи на надгробных памятниках. Получается, что мраморную голову взяли из заброшенной гробницы. Такое случается, и часто. Но почему же тогда нет окончания посвятительной надписи, нет имени усопшего? Клодия подцепила острием кинжала пластинку. Медяшка отлетела, под нею тускло сверкнуло серебро. В углублении таилась еще одна табличка. И опять все те же буквы «DM». Ну так и ее долой! Теперь открылась золота И на золоте те же буквы. Едва золотая пластина была удалена, как голубое облачко с шипением вырвалось наружу и повисло под потолком. Но Клодия его не заметила. Пахнуло сырым запахом погреба и плесени, и гладиаторша невольно поежилась…