Александр Маркьянов - Период распада (Третья мировая война) Часть 1

В связи с тем, что топливо, а за ним и билеты на самолет подорожали — обычно его самолет летал полупустым, египтяне экономили и предпочитали боле дешевые средства передвижения. Тем больше было удивление капитана, когда он вышел в салон — и даже в бизнес-классе (первого на этом борту не было, самолет напоминал скотовозку) не обнаружил ни одного свободного кресла. Все места были заняты и пассажиры — большей частью белые, с любопытством смотрели на вышедшего из пилотской кабины капитана.

Удивленный капитан жестом подозвал старшую стюардессу

— Латиша, что у нас здесь — библейский исход?

— Нет — стюардесса говорила вполголоса — это иностранцы, какая-то миссия мира или не знаю кто еще. Половина самолета ими занята. И багажа много.

— Сверх нормы? — нахмурился капитан

— Наверное…

Капитан прошел в кабину корабля, взял полетную документацию, нашел нужный лист — декларацию о погруженном багаже, бегло просмотрел. Так и есть — перегруз. Дополнительный багаж не запрещался, нужно было просто отдельно доплатить за перегруз. Авиакомпании не были против, когда кто-то доплачивает за багаж — но против были летчики. Даже короткий полет на изношенном летающем гробе с перегрузом мог закончится трагически — но мнение летчиков как обычно никого не интересовало.

— Абдул, что у нас с моторами? — спросил капитан аз-Зумр.

— Подлатали… — с типичным для египтян фатализмом улыбнулся второй пилот.

Это было еще одно направление снижения расходов, о котором авиакомпании предпочитали умалчивать. Дело в том, что все детали в самолете заменяются не тогда, когда они сломаются, а тогда когда они могут сломаться, по срокам. И вот умные и циничные люди придумали следующее: они скупали за бесценок в нормальных странах снятые таким образом с самолетов детали, вывозили их в третьи страны, проводили какие-то исследования в подозрительных лабораториях и на подозрительном оборудовании и выдавали заключение, что деталь еще годна в течение такого то срока. И продавали ее местным авиакомпаниям как восстановленную, а те ставили ее на свои самолеты! Но усталостную деформацию не обманешь — и те кто летал на таких деталях имели все шансы «накушаться земли» как говорили пилоты. Если на международных рейсах такую практику опасались применять — то на внутренних, как раз и дававших максимальную прибыль из-за отсутствия конкуренции она применялась вовсю.

— Черт бы все побрал. У нас самолет с перегрузом, нам нельзя лететь с таким двигателем.

— Аллах с нами! — типично для египтянина фаталистически ответил Абдул.

Фатализм египтян и мусульман вообще просто поражает. Русские с этим столкнулись еще в пятидесятые, когда у власти в Египте, только что получившем независимость и отстоявшим Суэц находился Герой Советского союза Гамаль Абдель Насер, а египетская армия пересаживалась с британской техники времен Второй мировой войны — на советскую. Вот, в один прекрасный день, на новейшем бомбардировщике — ракетоносце Ту16, находящемся над Средиземным морем отказали двигатели — оба сразу. Экипаж начал молиться Аллаху, не сделав не то что попытку спасти гибнущую машину — но даже не попытавшись покинуть ее с парашютами. Находящийся в кресле второго пилота советский подполковник, высвободился из привязной системы, посмотрел вниз нет ли кораблей, вручную сбросил бомбы, а потом вручную же запустил двигатели. Когда же вечером, уже после посадки, за час поседевший и хряпнувший стакан спирта подполковник двинул на разборки: командир египетского экипажа объяснил ему свое поведение просто — все в руках Аллаха. Если Аллах решит кого-то взять к себе — он возьмет, а если он решил их спасти — вот они и спаслись.

Да, Аллах и в самом деле — с нами.

— Ты центровку рассчитал?

Вместо ответа Абдул молча протянул командиру корабля записи. Центровка очень важна, особенно когда самолет перегружен — если будет ошибка в расчетах, то экипаж выберет неправильную глиссаду и рискует при посадке наесться земли. Такое уже бывало. Немного отойдя, командир воздушного корабля пошел улаживать последние формальности с рейсом.

Они залегли в «зоне отчуждения» — так называли зону, где раньше жили люди, а теперь их там не было. Началось все с того, что выходец из этого квартала взорвал себя в переполненном автобусе в Тель-Авиве, убив пятнадцать человек. Меры воздействия после этого были стандартными и давно отработанными — самолеты ночью нанесли удар по одному из небольших тактических штабов Хамас, еще один деятель Хамас через несколько дней ехал на машине — как вдруг в машину попала ракета Tow, выпущенная с израильского Apache, вынырнувшего из-за холма. А еще в этот квартал пришли израильские десантники и большие, похожие на осадные башни бульдозеры и снесли дом, где родился и жил террорист. А заодно и соседний, потому что иначе невозможно было выполнить задачу, техника не смогла бы подъехать к обреченному дому. После этого — образовался сектор ведения огня, хорошо пригодный для обстрела недалеко находящегося израильского поселения — а оттуда тоже отвечали огнем. Палестинцы так и не вернулись на этот клочок земли, бросили испещренные дырами от бомб и снарядов дома, а палестинцы их еще и заминировали — на всякий случай. Сейчас часть мин конечно же сняли.

Их было больше тридцати человек (в этом здании было шестеро), тех кто в данной операции подчинялся доктору Факиху, присланному на помощь палестинскому народу, и это не считая детей. Детей, которые с пяти лет воспитывались движением, у которых часто не было родителей, погибших под бомбами израильтян или амии взорвавшие израильтян бомбами заодно с собой. Детей, которые носили бордовые береты, и в семь лет отвечали на вопрос, что он будет делать когда вырастет — буду убивать израильтян. Их называли Джибаль аль-Накба, [68] Накба — так называют палестинский холокост, изгнание палестинцев со своей земли в срок седьмом. Израильтяне тогда совершили немало преступлений. поколение катастрофы, дети готовые бросить и камень, и гранату, готовые выстрелить в спину и даже подорвать себя, если это будет нужно. Сейчас их задача была проще — они с биноклями отслеживали обстановку и сообщали о ней на командный центр.

Один из приданных ему палестинцев по имени Фарук — невысокий, похожий на израильтянина, с курчавыми волосами, вооруженный сербским автоматом, с которого можно метать со ствола настольные гранаты оторвался от наушников — он прослушивал эфир, не выходя в него, потому что выходить в эфир доктор Факих запретил за исключением экстренных случаев. Радиоразведка израильтян работала как надо и, определив обмен и взяв пеленг, они могут дать команды на установки — а ту пошлют пару гостинцев калибра сто семьдесят пять миллиметров с воздушным подрывом. Такое бывало, и Факих видел что случалось с теми кто проявлял неосторожность.