Андрей Валентинов - Царь-Космос
- Название:Царь-Космос
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Эксмо
- Год:2010
- Город:Москва
- ISBN:978-5-699-40797-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Андрей Валентинов - Царь-Космос краткое содержание
Время – не препятствие для тех, кто пытается изменить Историю… Тихий, ничем не примечательный 1923 год. Новая экономическая политика, болезнь Вождя, ожидание неизбежных перемен. В Технической группе при одном из отделов ЦК оказались трое молодых людей, демобилизованных из Красной армии. Работа поначалу не кажется сложной и опасной, и только письмо из Румянцевского музея заставило понять, чем действительно им придется заниматься. В эти же дни в секретной тюрьме ожидает расстрела бывший чекист, которому делают предложение, от которого нельзя отказаться. Начинается грандиозная схватка Красных Скорпионов, в которой не считают потери. Привычный ход Истории изменен – товарищ Сталин вынужден подать в отставку. Перед Россией открывается иное Будущее…
Новая книга Андрея Валентинова, входящая в знаменитый цикл «Око Силы», продолжает рассказ о тайной, скрытой от нас истории XX века. Грядущее пытается исправить ошибки Прошлого.
Царь-Космос - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Потому что Гумилев эту пьесу вам посвятил, – изрек Виктор первое, что в голову пришло, и поспешил прикусить язык. Поздно!
– Так вы знали? – Лариса Михайловна резко остановилась, взглянула прямо в лицо. – Все-таки знали и валяли дурака?
– Что – знал? – растерялся альбинос. – В смысле, что Гумилев – вам… То есть…
– Вы безнадежны, Вырыпаев. – Гондла отвернулась, поглядела вперед. – Может, вы вообще не слыхали о Гумилеве? Долго нам еще фланировать между гробами?
Виктор пожал плечами, не зная, на какой вопрос отвечать в первую очередь. Гумилева он читал и совершенно не впечатлился. Какие-то жирафы, трамваи летающие… Контрик-вырожденец, если коротко. Таким жил, таким и у стенки стал.
– Фланировать недолго, идти – еще меньше, – рассудил он. – За тем высоким крестом – налево. А Гумилев мне совершенно не нравится.
– Демьяна Бедного предпочитаете? – ядовито поинтересовалась дамочка. – Или кого-нибудь еще из РОСТА?
Ефима Придворова – Лакея Придворного – Вырыпаев на дух не переносил. Но не ругаться же по такому поводу, да еще посреди кладбища!
– «Кинулась тачанка полем на Воронеж…» – негромко проговорил он.
– Как? – удивилась Гондла. – Какая тачанка?
– Кинулась тачанка полем на Воронеж,
Падали под пулями, как спелая рожь.
Сзади у тачанки надпись «Хрен догонишь!»
Спереди тачанки надпись «Живым не уйдешь!»
– Это песня, – безапелляционно заявила поклонница Гумилева. – В последней строчке размер нарушен, но весьма экспрессивно. «Хрен догонишь!» – это хорошо. Ваша?
– Нет, – улыбнулся Виктор. – Не моя. Лариса Михайловна! Мы оба воевали, но у каждого – своя война. Вас Троцкий награждал, вам миноносец к пирсу подавали, а у меня все иначе было. Поэтому и стихи у нас – разные. Вам – про Гондлу и какого-то там изящного жирафа, а мне…
– Прекратите! – поморщилась женщина. – Во-первых, не изящного, а изысканного, а во-вторых, вы, Вырыпаев, все-таки безнадежны… Кстати, здесь поворот.
Вырыпаев согласно кивнул и внезапно понял: что-то переменилось. Небо оставалось по-прежнему ясным, предзакатное солнце все так же светило сквозь голые кроны деревьев, но в воздухе уже чувствовалась знакомая сырость. Ночь близилась, и Некрополис, город мертвых, начинал просыпаться…
Виктор отогнал нелепую мысль и храбро шагнул вперед. Вот и аллея, такая же пустая, как и в тот раз, те же желтые листья под ногами, старые могильные ограды в рыжей ржавчине, остовы цветов у каменных подножий. Его словно ждали.
– Нам куда? Налево? Направо? – нетерпеливо бросила Гондла. Батальонный окончательно пришел в себя и устыдился.
– Нам? Нам направо.
Последнюю сотню метров он едва сдерживался, чтобы не побежать. Все равно куда – к близкому уже склепу или назад, к кладбищенским воротам. Ожидание томило, забирало силы, в ушах зазвенели знакомые молоточки…
…Всё хорошо, хорошо всё, песок тихонько шуршит, под пригорком Вечный Жид, на пригорке Каин – далека дорога, неблизко до порога. А у раба божьего, у мальчонки, глаза сами закрываются, сон начинается…
– Вот! Пришли.
Склеп оказался на месте, такой же – или почти такой – как в прошлый раз. Это странное «почти» Виктор заметил сразу, но никак не мог осмыслить. Вроде, все прежнее: затейливые славянские буквы над входом, грустный ангел с отбитым крылом в круглой нише слева, на покрытом потемневшей медью куполе – покосившийся крест. Вот и знакомое окно с чудом уцелевшими осколками витража, и мраморная доска с едва видимой надписью.
Справа от входа – черный каменный крест. Почетный караул? Нет, забытый часовой.
– Смотрим!
Гондла достала из кармана длинного темного пальто сложенную в несколько раз схему, развернула, наморщила лоб.
– 37-й квартал, посередине… Тут есть единственный склеп – Шипелевых. Сергей Иванович Шипелев, калужский предводитель дворянства, его сын, Иван Сергеевич, племянница, Киселева Доминика…
Виктор согласно кивнул, вспоминая. Молодое, очень грустное лицо. «Киселева Доминика Васильевна. 1884–1910», крест, который справа. Маленький серебристый венок у черного гранитного подножия, две засохшие розы, в фотография в облупившейся рамке. И бабочка-махаон – горящие огоньки камней-самоцветов.
Вырыпаев почувствовал, как на лбу выступает холодный пот. Крест, который справа. Их же было два – почетный караул, двое часовых! Пальцы коснулись правого, слепого глаза. Может, зрение шутки шутит? Но альбинос уже понимал – дело не в зрении. Ему не велели сюда возвращаться, никогда, никогда…
– Что-то не так? – удивилась Гондла, пряча схему. – Вы же сказали, что это здесь. Перепутали?
Не отвечая, батальонный шагнул вперед, к одинокому кресту. Заныли виски, пульс-молоточек зачастил, ударил дробью. Шаг, шаг, еще шаг… Серебристый венок у подножия, две мертвые почерневшие розы, осыпавшаяся серебрянка вокруг небольшого фото на эмали. «Киселева Доминика Васильевна…» Худое, бледное, словно после болезни, лицо, недобрые, строгие глаза. Неудачная ретушь исказили знакомые черты, но сомневаться не приходилось.
«Меня зовут Доминика. Я сестра Георгия Васильевича Игнатишина. Имени не удивляйтесь, матушка удружила…»
Бабочки на камне не было.
Что-то быстро и резко говорила Гонда, похоже, очень сердилась, но Виктор даже не пытался понять. С трудом оторвав взгляд от мертвых глаз на фото, он повернулся, заставил себя дойти до каменных ступеней склепа.
Присел.
– Дайте папиросу!
Слова упали, словно в пустоту, секунды тянулись пустые и гулкие, но вот что-то твердое ткнулось в губы, негромко щелкнула зажигалка…
– Спасибо.
Батальонный курил неспешно, с наслаждением затягиваясь и смакуя каждый глоток дыма. Он даже успел пожалеть об английской трубке, ждущей своего часа в кармане гимнастерки. Надо было не полениться, высыпать табак в подаренный товарищем Сталиным «bent», опробовать, наконец, британское диво.
Докурив, он аккуратно растоптал окурок и прикрыл глаза.
… А у раба божьего, у мальчонки, глаза сами закрываются, сон начинается, про то, как Господь собрал войско из гвоздя и доски, всех чертей согнал в сарай, спел им песню, баю-бай, а наутро у чертей ни рогов, и ни когтей…
– Очнулись?
Вырыпаев удивленно оглянулся. Ступеньки, невысокий каменный крест, кладбищенская аллея, утонувшая в ранних весенних сумерках, лицо Гондлы – растерянное и одновременно очень злое.
– А что случилось?
Женщина шумно вздохнула.
– Я вам пощечину залепила. Теперь хочется вымыть ладонь, желательно уксусом. По лицу я бью только мужей и любовников, в остальных просто стреляю.
Альбинос сочувственно кивнул:
– Мне бы ваши проблемы!
– Встать сможете?
Наваждение ушло, остались слабость и полная, безнадежная апатия. Людмила Михайловна чуть ли не силой стащила его со ступенек, встряхнула, повернула лицом к черному кресту:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: