Юрий Корчевский - Воевода

— Где еще и кто?

— Всех не знаю. За Ярославлем деревенька Ясенево есть, там Гаврила лысый, под ним — пять человек. От Ясенево на Вологду верст десять — сельцо Красный Яр, Горбун там. Звать как, не знаю, у него — тоже пяток мужиков. Все жестокие, злые, ребенка не пощадят. В Ярославле самом, возле церкви Святого Дамиана…

Голос Самохи стал тише, неразборчивее, он закатил глаза и смолк.

— Эй, Самоха, очнись! — я тряхнул его за плечо.

Куда там! Я взял его за руку — пульса нет. И этот мертвяк!

— Давай-ка, Федя, сбросим их с дороги да снежком присыплем. Хоронить — много чести.

Мы забросили трупы подальше от дороги и слегка присыпали снегом.

— Что делать будем?

— Для начала лошадь и сани на постоялый двор вернем.

— Ага, и лошадей этих разбойников туда же, они им уже не нужны.

По следам на снегу мы отыскали лошадь Серафима и с санями — лошадь Самохи, вывели их на дорогу. Чего животине в лесу мерзнуть да от голода мучиться?

Потом развернули сани и двинулись в село.

— Эй, хозяин, принимай! Лошадь твою с санями возвертаем в целости и сохранности — с прибытком даже.

Мы загнали во двор Самохинскую лошадь и сани. Увидев их, хозяин сразу понял, кому они принадлежали, и слегка побледнел.

— А Самоха где?

— С архангелом Петром беседует, наверное.

Хозяин осуждающе покачал головой.

— За что ж вы его так?

— Из кустов он по боярину стрелял, — пояснил Федор, — вот и поплатился.

Мы поехали по дороге назад, захватив с собой лошадь Серафима. Лошадь верховая, не тягловая, самим сгодится. Пока от самой Москвы за ним гнались, поняли — лошадь хоть и не арабских кровей, но ходкая и выносливая.

— Куда теперь? — спросил Федор.

— Пока к Ярославлю, а там думать будем.

Я трясся на коне и размышлял. Найти названных Самохой людей вполне можно. А дальше что? Арестовать или казнить их нельзя — улик нет, оба свидетеля мертвы. Да и полномочий таких у меня нет. Стало быть, и людей искать — пустая трата сил и времени. А вот Ивана с его бандой прищучить вполне можно.

Через шесть дней обоз уже должен быть у горы. Про то, что Самоха и Серафим мертвы Иван никак знать не может, поэтому будет за обозом следовать и выжидать, когда на ценный груз нападение произойдет, чтобы коварно ударить в тыл стрельцам. А вот что сделать надо. Перехватить обоз и переговорить со старшим; если он — мужик головастый, то суть сразу поймет. И потом устроить пальбу и имитацию нападения на горе, а как Иван с бандой подоспеет, всеми силами обрушиться на него.

— Вот что, Федор, скачи в Вологду, домой. Коня вот трофейного бери в запасные. Возьми десяток свой, Василию передай — я велел. И будь с ними на горке, что Серафим описал, не позднее чем через шесть дней. Успеешь?

— Если очень надо — постараюсь обернуться.

— Успеха!

Федор намотал на руку уздцы серафимовой лошади, хлестанул своего коня и исчез в клубах снежной пыли.

А мне-то что теперь торопиться? Обоз должен пройти Ярославль не раньше чем через два дня.

Я в одиночестве прибыл в старинный русский город. Остановившись на постоялом дворе отъедался, согревался и отсыпался. Поскольку выезд из города на Вологду был только один, я весь следующий день — с утра до вечера — проторчал там, но все впустую: обоза не было. И только на вторые сутки утром увидел выползающий с боковой улицы обоз — четверо саней и два десятка стрельцов охраны.

Я вскочил на коня и подъехал к обозу, проезжающему городские ворота. Пристроился рядом с замыкающим стрельцом.

— Кто старший из охраны?

— Ты кто таков, чтобы спрашивать?

— Боярин Михайлов.

Стрелец оглядел меня, кивнул головой.

— Вон, у первых саней едет, рядом с казначеем.

Обоз уже проехал ворота, втянулся на тракт. Дорога была узкой, и старший из охраны ехал теперь позади саней. Я догнал его и пристроился рядом, стремя в стремя.

— Доброго утречка! Ты старший будешь?

— Ну.

— Не нукай, не запряг. Я боярин Михайлов, из Вологды. Поговорить без посторонних можно?

— Тут все свои, говори, коль дело есть.

Что-то не понравился мне старшина стрелецкий. Вид нагловатый, смотрит свысока, да и не представился, когда я себя назвал. Неуважение. Плюнуть бы на него, да дело уж больно важное.

— Нападение на обоз намечается.

— Это кто сказал?

— Я. От разбойника узнал.

— Вот в Разбойный приказ и обращайся.

Я решил предпринять последнюю попытку:

— За вами Иван, писарь из Казенного приказа, со своими головорезами следует. Думает в тыл вам ударить.

— Ништо, у меня два десятка опытных вояк. Ты где такие шайки видел, боярин?

— Как знаешь, старшой.

Я пришпорил коня и обогнал обоз. И нужно же было мне перед этим олухом унижаться? А, ладно, я свой долг выполнил, последствия теперь пусть сам расхлебывает.

Я гнал коня по вологодскому тракту почти до вечера, изрядно опередив обоз. С комфортом переночевал на постоялом дворе и — снова в путь.

Ближе к полудню дорога стала подниматься на холм. Зимник вился среди деревьев, забираясь выше и выше. Я обернулся.

С возвышенности открывался отличный обзор: равнина, покрытая ослепительно белым снегом, кое-где — островки леса, хорошо просматривалась дорога, верст на пять — как на ладони. Место для засады — лучше не придумаешь. По обеим сторонам лес — укрыться можно, и из него видно далеко, особенно — если наблюдателя на дерево посадить. Лошади на подъем ход сбавят, целиться удобно. А если еще и учесть, что ближайшая деревня — в десяти верстах, то место для разбоя прямо отменное.

А ведь Федька скоро должен здесь быть или подъезжает уже.

Я всмотрелся вдаль — на дорогу. Не видать пока обоза. Да и рано еще его ждать. У саней ход невелик — почти вдвое меньше, чем у верхового. Так что вероятнее всего, обоз будет завтра, да и то — после полудня.

Я решил проехать вперед — осмотреть дорогу. После нескольких поворотов справа открылась вершина холма.

Я остановил коня, всмотрелся, отыскал взглядом тонкую полоску дороги. А ведь скачет кто-то с севера, да не один! Не Федор ли сюда торопится?

Учитывая, что мою помощь старший из стрельцов отверг, даже не дослушав суть, то зря хлопцев своих напрягал. Подожду их здесь, мимо меня не проедут. Посоветуюсь с Федором. Исполнитель он очень хороший, десятник — лучше не надо, но это — его потолок. Тем не менее одна голова — хорошо, а две — лучше.

Долго я ждал всадников, даже продрог на ветру. Но вот из-за поворота вырвался мой десяток. Хлопцы раскраснелись на морозе, кони дышали тяжело, однако же ратники были одеты добротно, все при мушкетах, на боку — сабли. Справная дружина, хоть и невелика.

Федор подъехал, соскочил с лошади.

— Здрав буди, боярин. Наказ твой выполнил. Что прикажешь?