Александр Афанасьев - Противостояние 3

Гамсахурдиа обмер на стуле

- Убили?

- Почему убили? Что значит - убили? Состоялось заседание ЦК, все честь по чести. Освободили от должности по собственному желанию.

- И кто теперь? Шеварднадзе?

- Почему Шеварднадзе? На должность первого секретаря ЦК Компартии Грузии единогласно избран Игорь Пантелеймонович Георгадзе*. Боевой офицер, воевал в Афганистане, пока такие как вы за его спиной отсиживались и антисоветскую агитацию разводили. И друг с другом акты мужеложства совершали. Он нас и попросил помочь - республику от таких как вы мужеложцев очистить. Ему жалобу и напишете.

- Но Георгадзе не член ЦК!

- Ну и что? По уставу на эту должность может быть избран любой член партии, не обязательно член ЦК.

Гамсахурдиа опустил голову и вдруг протяжно, то ли застонал, то ли завыл...

- Подписывайте, Гамсахурдиа!

Обвиняемый никак не отреагировал, он то ли выл, то ли плакал.

- Хорошо. Так и запишем - обвиняемый ознакомился, от подписи отказался. Конвой!

В кабинет вошли двое конвоиров и еще один, видимо старший.

- Забирайте его, оформляйте в СИЗО. Постановление на него готово, прокурор подписал, завтра я цидульку** на него напишу...

- Товарищ следователь...

Следователь помрачнел

- Ну что опять?

- Товарищ следователь, нам его девать некуда. Последний автозак полчаса как отправили, больше не будет. Внутренняя тюрьма переполнена вся, и так в полтора раза больше нормы сидит, придет проверка - уволят за это. Куда нам его?

- А мне куда?! Мне что его, до утра так в кабинете оставить?! Или с собой в гостиницу взять?! Бардак! Кабинетов нормальных нет, первичный материал нормально собрать не могут! Куда хотите, девайте, хоть к решетке наручниками цепляйте, меня не волнует!

Конвоиры переглянулись.

- Куда его можно? Он там ... особо опасный или нет? Политика?***

- Да какая к чертям политика. Сто двадцать первая в полный рост.

Старший улыбнулся

- Так бы сразу и сказали, товарищ следователь... Ради такого пассажира - в любой камере потеснятся...

- Ну, вот и забирайте. Я и так больше трех часов сегодня переработал.

- Есть. Подозреваемый, встать! Руки за спину! На выход!

Его повели обратно, по уже опустевшему зданию, коридоры сменялись лестницами, лестницы - решетками. Стоять - лицом к стене - проходим - стоять - и все такое...

Сидевший внизу за столом у двери, открывающий проход во внутреннюю тюрьму КГБ офицер встал навстречу конвою

- Это еще что?

- Подозреваемый, товарищ майор. До завтра надо пристроить, завтра автозак заберет.

- Куда пристроить?! Во всех камерах не протолкнуться!

- По сто двадцать первой, товарищ майор.

- А-а-а... Так бы и сказали. Подозреваемый, лицом к стене!

Захрустел механизм замка потом еще одного. Грозно лязгнул засов.

- Проходим.

- Куда его, товарищ майор?

- В одиннадцатую давайте. Там таких нет.

- Есть!

Длинный, освещенный тусклыми лампочками под массивными плафонами-решетками, которые задерживали большую часть света и без того маломощных и грязных лампочек, отчего в коридоре всегда царил полумрак. Стены "шубой", бугристые и покрашенные в мерзкий темно-зеленый цвет. Стальные прямоугольники дверей. Неистребимая вонь мочи и кала, пробивается сквозь резкий, противный запах хлорки, создавая неповторимый, незабываемый аромат беды...

Кто не был - тот будет, кто был - не забудет...

- Стоять. Лицом к стене!

Один из конвоиров встал в проходе, держа наготове резиновую палку, второй держал у стены задержанного. Майор глянул в глазок, потом начал неспешно орудовать замками и задвижками.

- Пассажира принимайте!

- Гражданин начальник, да здесь места нету!

- Дышать нечем!

- Ничего. Потерпите! По сто двадцать первой пассажир канает!

Гомосеков нигде не любили...

- Проходим!

Сильные руки оторвали Гамсахурдиа от созерцания стены и втолкнули в людское месиво камеры. Сзади с глухим стуком захлопнулась дверь...

Кой черт внутренняя тюрьма КГБ! Здесь же одни блатные... Которые, как известно национальности не имеют и все заслуги на почве защиты прав человека им до одного места.

- Ну... - навстречу диссиденту и правозащитнику, старшему научному сотруднику Института грузинского языка АН ГрузССР встал по пояс голый детина, чью грудь украшал храм о четырех куполах, а плечи - витые, царского образца эполеты - давай, машка****, подваливай сюда, к огоньку...

- Гоп! С приездом милый Маша, отсоси, подруга наша! - визгливо крикнул кто-то в глубине камеры.

Отвернувшись от ждущего его кошмара, Гамсахурдиа бросился на дверь камеры, забарабанил по ней, сбивая кулаки в кровь...

* Игорь Пантелеймонович Георгадзе, генерал-лейтенант госбезопасности, окончил высшую школу КГБ СССР, знает шесть языков, включая русский. Специалист по диверсиям, в 1981-1982 годах проходил службу на территории Афганистана в составе подразделения спецназа КГБ СССР Каскад, участник множества боевых операций в разных странах мира. Награжден пятнадцатью правительственными наградами

** на бюрократическом сленге - не слишком важная бумажка.

*** конвоир это спрашивает, потому что в СИЗО нельзя держать особо опасных в камерах с обычными задержанными. Но если мест не хватает, как это обычно и случается - суют куда попало, нарушая закон.

**** машка - на тюремном сленге пассивный педераст

Я ни разу не слышал от Яковлева тёплого слова о Родине, не замечал, чтобы он чем-то гордился, к примеру, нашей победой в Великой Отечественной войне. Меня это особенно поражало, ведь он сам был участником войны, получил тяжёлое ранение. Видимо, стремление разрушать, развенчивать всё и вся брало верх над справедливостью, самыми естественными человеческими чувствами, над элементарной порядочностью по отношению к Родине и собственному народу". И ещё -- я никогда не слышал от него ни одного доброго слова о русском народе. Да и само понятие "народ" для него вообще никогда не существовало...

В.А. Крючков

После XX съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды "идей" позднего Ленина. <...> Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и "нравственным социализмом" -- по революционаризму вообще. <...>

Советский тоталитарный режим можно было разрушить только через гласность и тоталитарную дисциплину партии, прикрываясь при этом интересами совершенствования социализма. <...> Оглядываясь назад, могу с гордостью сказать, что хитроумная, но весьма простая тактика -- механизмы тоталитаризма против системы тоталитаризма -- сработала