Андрей Бондаренко - Выбор-побег

– Четыре? – настороженно переспросила Санька.

– Ага. Три учёных шведа и Геннадий Федонин. Так что, сами, наверное, понимаете, почему мы в таком спешном порядке были вынуждены покинуть город…. Не до конца понимаете? Ай-яй-яй! Хорошо, для особо въедливых и сообразительных – любезно поясняю.… За последние пять месяцев в Сан-Анхелино – кроме шведских орнитологов – прибыли и другие научные экспедиции: польские геологи, исландские вулканологи, австралийские археологи, кто-то там ещё…. Улавливаете, о чём я так старательно растекаюсь словами по древу?

– Бережёного – Бог бережёт, – буркнул Егор. – Чего тут, собственно, непонятного?

– Во-во! И я про то же самое…. Сейчас прибудем на опорную точку, проведём экстренные сборы, обсудим планы предстоящего похода, а завтра утром, благословясь, отправимся к секретному аэродрому. Ну, занимаем места в экипаже – согласно временному штатному расписанию…

Опорная точка оказалась старинным двухэтажным заброшенным домом, размещённым за древним, наполовину осыпавшимся кирпичным забором, к которому вплотную подступили густые тропические джунгли. От города усадьбу отделяло километров пятнадцать-семнадцать, никаких других строений рядом не наблюдалось.

– Родовое «гнездо» благородного семейства Монтелеонов, стоявшего когда-то у истоков создания нашего «вольного города». Первым выбранным губернатором Сан-Анхелино, как раз, и являлся кабальеро Сезар Монтелеон, беглый андалузский дворянин, несправедливо обвинённый на исторической Родине в злостном казнокрадстве, – натягивая вожжи, с гордостью пояснил сеньор Аугусто. – Это, конечно же, не тот первый дом, что был построен доном Сезаром ещё в конце семнадцатого века. И ни второй, и ни третий. Но, всё равно, очень старый, ему уже более ста двадцати лет…. Как видите, имеет место быть сплошное и тотальное запустение, всюду наблюдается плесень и разруха. Даже старинный приусадебный парк вымер на корню, остались только наполовину сгнившие пеньки, заросшие высокой травой и разнообразными папоротниками. А здешний парковый пруд, когда-то богатый крупной рыбой, превратился в топкое и скучное болото, где нынче царствуют прожорливые лягушки и ядовитые змеи…. Так, вот, получилось. Целая вереница несчастий и скорбных происшествий обрушилась – за последние полвека – на головы несчастных Монтелеонов. Сейчас от когда-то многочисленной семьи в живых осталась только одна донья Анна. Вы, уж, пожалуйста, не донимайте благородную женщину глупыми вопросами…. Ладно, ждите! Я скоро…

Аугусто, спрыгнув с облучка повозки, ловко просочился – через узкую щель в обшарпанном кирпичном заборе – на территорию усадьбы.

– Вот, и Генка погиб, – скрипнул зубами Егор. – Что им всем надо от нас, Санёк? Чего они, гниды позорные, добиваются?

– Одни неизвестные типы хотят, чтобы мы – как можно быстрее – добрались до Буэнос-Айреса и встретились там с сеньорой Марией Сервантес, возглавляющей знаменитый аргентинский «Эскадрон смерти». Другие же деятели, наоборот – изо всех сил и с немалой выдумкой – препятствуют этому. Ничего, в общем, хитрого…. А твой тёзка, маленький Егорка Федонин, остался горьким сиротой. Ничего, усыновим. Будет у семейства Леоновых на одного сына больше. Как же иначе? Согласен?

– Понятное дело, ясный пальмовый пенёк…

Вскоре старый слуга-метис, одетый, впрочем, достаточно чисто и опрятно, распахнул – с ужасным скрипом – створки древних ворот. После чего дон Аугусто проворно заскочил на козлы, щёлкнул вожжами, и коляска неторопливо въехала в поместье загадочных и некогда многочисленных Монтелеонов.

– Дом построен в лучших традициях английского викторианского стиля, – тихонько прошептала начитанная Санька, хорошо разбиравшаяся в архитектурных нюансах и направлениях. – Фронтальные мраморные колонны, одноэтажные флигеля по обеим сторонам. Когда-то, лет семьдесят назад, это сооружение, голову даю на отсечение, смотрелось очень даже солидно и помпезно. С тех пор, очень похоже, данный домик уже не подвергался косметическому ремонту. Вся краска со стен облезла, наличники на окнах потрескались и слегка подгнили, тёмно-красная черепица на крыше перекосилась местами…

Повозка остановилась возле каменной лестницы, выщербленной безжалостным Временем и ведущей к двустворчатой входной двери.

– Хуан, – обратился Аугусто к старику-метису. – Озаботься, пожалуйста, Вороном.

– Всё сделаю, сеньор. Распрягу, напою, накормлю отборным овсом. Не беспокойтесь.

– Примерно через полтора часа заседлай коня, да и сам, старина, надень сапоги со шпорами.

– Слушаюсь, дон Аугусто.

Сеньора Анна Монтелеон вышла им навстречу.

«Очень красивая женщина! Очень!», – восторженно объявил внутренний голос, много чего понимающий в женской красоте. – «Ей, наверное, уже далеко за шестьдесят. Но, всё равно…. По-королевски гордая осанка, грива роскошных угольно-чёрных – с редкими серебряными нитями – волос, а глаза – словно два тёмно-зелёных светлячка. Одежда же – старомодная и чопорная, мягких серо-фиолетовых тонов и оттенков. Всяческие кружева, бантики, оборки и фестоны. Впрочем, всё это очень идёт сеньоре Анне. Да, есть женщины в карибских селениях…».

После короткой процедуры знакомства донья Монтелеон вежливо пригласила – на классически-безупречном испанском языке:

– Проходите, уважаемые господа и дамы, в дом! Сейчас мы с вами позавтракаем – чем Господь послать сподобился. После чего я займусь текущими и неотложными делами поместья, а вы сможете свободно пообщаться. На ночь же вам отведут спальные комнаты в правом флигеле. Естественно, что сарай и конюшня находятся в вашем полном распоряжении. Вот, пожалуйста, ключи! Забирайте, пока я не забыла. Старческий склероз – время от времени – донимает, извините…

Зал гостиной-столовой дома кабальерос Монтелеонов производил неизгладимое впечатление – антикварная громоздкая мебель, многочисленные старинные портреты и пейзажи, мраморные и гипсовые скульптуры, коллекционное холодное и огнестрельное оружие, развешанное на стенах. А, вот, обещанный завтрак, поданный молоденькой и стройной креолкой, оказался на удивление скромным – жиденькая овсяная каша с изюмом, пшеничные лепёшки с белым козьим сыром, красное вино, разбавленное кипячёной водой, светло-жёлтые мелкие груши.

– За скромность угощенья извиняться не буду, – радушно улыбнулась донья Анна. – Это скоропалительного богатства надо стыдиться, а, вовсе, не честной бедности.

– А если финансовое благополучие нажито праведным путём? – не утерпела Сашенция, обожающая поспорить на заумные философские темы. – Его тоже следует стыдиться?

– Праведный путь, милая мадам Александра, вещь неоднозначная и, зачастую, двуличная, – последовал ответ. – Я видела в модных глянцевых журналах ваши фотографии четырёхлетней давности, когда семья киноактёров Леоновых только-только стала неожиданно и резко богатой. Теперь наблюдаю ваше сегодняшнее лицо. Похоже, что эти годы дались вам, милочка моя, нелегко. Крохотные морщинки залегли – и тут, и там. В краешках глаз, в краешках губ…. Похоже, что вам пришлось пережить много бессонных и серых ночей. Более того, причиной хронической бессонницы стало, как мне кажется, острое ощущение собственной вины. Вины – за что? Вам, известная киноактриса, безусловно, виднее…