Андрей Бондаренко - Выбор-побег

До позднего вечера они занимались тщательной подготовкой к предстоящему путешествию – складывали (с умом!) продовольственные припасы, палатки, спальные мешки и тёплую одежду в непромокаемые брезентовые мешки, примеряли и перешивали походное обмундирование, подбирали удобную обувь, разбирали и смазывали машинным маслом огнестрельное оружие…

Наконец, все текущие дела были завершены и они собрались в столовой-гостиной дома семейства Монтелеонов на поздний ужин.

– Серые макароны и одна тощая варёная курица на всех. Но я не буду извиняться, – завела любимую волынку донья Анна. – Бедность, как всем известно, не порок. А богатство – лишь повод для неоправданного тщеславия и грешной гордыни…. Спасибо, Господи, за откровения твои! И пусть кара справедливая падёт на головы жадных и ненасытных потребителей благ материальных! Пусть все они захлебнуться слюной серой, завистливой, читая жёлтые таблоиды – о виллах, яхтах, самолётах и машинах олигархов вороватых…

Уже ближе к завершению трапезы за открытыми окнами раздался долгий и противный крик-вопль, полный смертельной угрозы.

– Какая-то местная ночная птица? – дрогнув голосом, поинтересовалась Санька.

– Ага. Болотный карибский филин, – со значением поведала сеньора Монтелеон. – Очень редкая и красивая птица. Залетает к нам на асьенду – один раз за тридцать-сорок лет. До невозможности плохая примета, обещающая скорую и безвременную смерть…. Может, храбрые дамы и господа, стоит отменить завтрашний поход на Индейское нагорье? В смысле, перенесёте его – на более подходящее время? Тем более, зачастую, именно вторая попытка бывает успешной…

Естественно, что перенести дату выхода на маршрут не предоставлялось возможным. Даже не смотря на знаковое появление редкого болотного филина.

– Вас, соратники, очень ждут в Буэнос-Айресе, – аргументировано объяснил дон Аугусто. – Конкретных деталей я, к сожалению, не знаю. Но и в Аргентине, похоже, происходят всякие малопонятные сюрпризы и коллизии. Нервы у всех на пределе, аж, звенят…

Они встали в кромешной темноте, когда до рассвета оставалось ещё часа полтора. Из-за наполовину разрушенного кирпичного забора доносились резкие вскрики беспокойных тропических попугаев, в конюшне настороженно вздыхали мулы, словно бы предчувствуя трудности и опасности предстоящего пути. Где-то вдали тоскливо и обречённо завыли на круглую янтарную Луну одичавшие никарагуанские собаки.

«Полнолуние – коварное время», – отчаянно зевая, принялся ворчать сонный внутренний голос. – «То бишь, далеко не самый удачный период – для начала важных и серьёзных дел…».

Путешественники умылись холодной водой, пользуясь старинным бронзовым рукомойником, при тусклом свете масляного светильника оделись в походную одежду защитного цвета, напялили на ноги соответствующую обувку и собрались в гостиной-столовой.

Меню завтрака, на этот раз, отличалось некоторым разнообразием. Очевидно, донья Анна, понимая, что гостям предстоит откровенно-трудный день, дала немногочисленным слугам строгий приказ – старательно «поскрести по сусекам». На стол подали: большую чугунную сковородку с яичницей, щедро сдобренной подкопчённым беконом, крупно-нарезанные куски варёной говядины, пышные пшеничные булочки, жёлтое деревенское масло, краснобокие яблоки, шикарный тёмно-фиолетовый виноград и пузатую серебряную турку с крепким кофе.

– Кушайте, ребятки! – настоятельно советовала сеньора Монтелеон. – Кушайте! Когда-то в следующий раз вам доведётся попробовать домашнюю пищу? Я не знаю точного ответа на этот вопрос, могу только предполагать…. А кофе, и вовсе, бразильский. С полгода, как доставили. Контрабанда, естественно…. Кстати, вам сегодня надо – обязательно до заката – дойти до Круглого холма и там разбить лагерь. До этого холма тянутся сплошные болотистые джунгли, где ночевать не стоит. Если, конечно, среди вас нет идейных самоубийц…. Ещё одно. Если случайно встретите на Индейском нагорье моего старшего сына Артура, то передайте ему – пусть возвращается домой. Я уже давно его простила…

– За что – простили? – полюбопытствовала Санька.

– Расскажу сегодня вечером, – прозвучал непонятный ответ. – Если, конечно, напомните.

«Видимо, бабушка страдает лёгким старческим маразмом», – предположил Егор. – «Или же она решила добраться до Круглого холма другой дорогой? Отдельно от нас? Маловероятно…».

Когда на востоке робко затеплилась тоненькая розовая нитка зари, они – друг за другом – вышли на каменное крыльцо. Рядом с распахнутыми настежь воротами, недовольно вздыхая, печалились гружёные мулы, чуть в стороне от них невозмутимо попыхивал короткой курительной трубкой индеец Хорхе.

– Счастливой вам дороги, мальчики и девочки! – пожелала на прощанье сеньора Анна и внимательно посмотрела на Аугусто. – Ещё раз повторяю, отважный идальго Мартинес, почаще посматривай под ноги. Всем советую – прямо сейчас – попрыскаться антимоскитной химией…. Ну, идите уже! Долгие проводы – лишние слёзы…. Да пребудет с вами – Светлая Тень! А все Тёмные Тени – пусть трусливо спрячутся за облаками…

«Очередной хитрый сюрреализм!», – возмутился памятливый внутренний голос. – «Чукча Афанасий всё толковал про какие-то разноцветные «тени», теперь донья Монтелеон упомянула о них…. Какая, спрашивается, существует связь – между образованной аристократкой, имеющей благородные андалузские корни, и дремучим чукотским шаманом? Вот, я и говорю – сюрреализм навороченный, мать его!».

Походную колонну возглавил дон Аугусто – с новёхоньким бельгийским нарезным карабином в руках. За ним шагала Санька, нарядившаяся в классический охотничий костюм, со щёгольской ковбойской шляпой на черноволосой голове. На её левом боку располагалась старинная деревянная кобура с солидным парабеллумом (подарок доньи Анны), без всякой меры украшенная серебряными нашлёпками и перламутровыми инкрустациями, на правом – в кожаных ножнах – красовался стандартный нож-мачете с костяной рукоятью.

«Артемида натуральная! Богиня!», – без устали восторгался про себя Егор, шедший следом. – «Отважная охотница-авантюристка! Гибкая, чувственная и опасная…. А тут, понимаешь, доктора – с их гадкими советами-запретами. Сколько ещё осталось ждать – до начала повторного медового месяца? Что-то около десяти суток…. Надо будет потом уточнить у Александры. Засмеёт, понятное дело, продемонстрировав природное ехидство в полном объёме. Да и Бог с ним! Перетерпим…».

За Егором, выстроившись в цепочку, дисциплинированно следовали, нервно подрагивая длинными ушами, навьюченные мулы. В качестве замыкающего выступал, забросив за спину допотопное двуствольное ружьё, индеец-соло Хорхе.