Александр Маркьянов - Сожженые мосты ч.4

Велехов никогда не сидел за рулем магистрального тягача, но водительские права на грузовой транспорт он имел, потому как по закону их должны были иметь все, кто обучались в армии вождению, а обучались многие. Баранка МАНа, германского скорохода оказалась куда легче, чем баранка полноприводного армейского АМО и тем более бронемашины, на подрессоренном сидении сидишь как на подушке, двигатель почти не слышно, обзор во все стороны великолепный. Даже коробка передач — автоматическая, выставил "Ход" и жми на газ. Красота — а не вождение, только и смотри как бы легковушку какую не смять. Но и это маловероятно — по негласному правилу магистральным тягачам на австрийских дорогах отводилась вторая полоса и они на ней жали с одинаковой скоростью — сто тридцать в час, больше ограничитель не позволял. Так и едешь… как на поезде.

Можно было бы и ночью так ехать — да не стоит. Устал…

В придорожной харчевне было накурено, шумно, людно, на него никто не взглянул, хоть он тут был и впервые — кто-то встает на трассу, кто-то с нее уходит, это постоянный процесс. Дальнобойщики вообще особенный народ — пока ты делаешь как все, до тебя никому нет никакого дела, но случись что — и тебе обязательно помогут, потому что дорога есть дорога и иначе на ней жить нельзя. Ну, а если ты недоброе сделал — об этом тоже становится известно, сразу и всем, и тогда ты становишься изгоем. На дорогу в таком случае — лучше не ходить.

Заказывали здесь так же, как и в армянском ресторане, в котором он провел немало времени, когда служил в Аравии — тот ресторан был ближе всего к их месту дислокации, и Арам, носатый веселый армянин всегда кормил их со скидкой, потому что понимал: начнется — и бежать ему и его семье, кроме как к казакам будет некуда. Там тоже официантов не было, верней — они были, но заказы не принимали. Все было на витрине. Подошел, поздоровался с хозяином, посмотрел на мясо — сыр и заказал что тебе надобно. А вот принести — уже принесут.

Держала харчевню цыганка — вернее держал то ее наверное цыган, а вот распоряжалась в ней — цыганка. Дородная такая, обернутая в несколько юбок дама, сидевшая за стойкой как королева на троне, оглядывающая черными глазами зал, охотно перебрасывающаяся парой слов с теми из водителей, кто приветствовал ее. Она ничего не готовила, не смешивала коктейли — просто сидела и смотрела на зал, на гостей и на саму жизнь…

Пока сотник стоял в очереди — хозяйка успела поговорить с посетителями, по меньшей мере на трех разных языках. Разносторонне образованная дама.

— Мне… на вынос что-нибудь, если есть квас, давайте и квас вместе с этим, если нет — то что-нибудь безалкогольное.

— Найдется квас, казак — сказала цыганка, всматриваясь так, что холодок по спине — и накормить чем найдется. Чего тебе в машине наспех есть, садись, покушай здесь.

— Так заметно?

— Что ты казак? Заметно, как же иначе… Погадать?

Казаки были людьми суеверными, и набожными — а Велехов в особенности. После Востока станешь суеверным. Гадать он никогда не гадал.

— Да нет, не стоит. Сколько с меня?

— Принесут — половому отдашь. Садись, столы есть.

Непонятно почему — но казак и в самом деле решил присесть, благо кроме цыганки на него особо внимания никто и не обращал. Говорили здесь в основном на искаженном немецком, который в ходу на всех австро-венгерских землях. Есть и венгерский язык — но на нем говорят венгры между собой, а как пристанет поговорить не с венгром — говорят на общераспространенном немецком. Немецкий Велехов учил — но почти весь позабыл, и сейчас понимал только отдельные слова.

Водители здесь молча не сидели, сбивались в кучки, говорили эмоционально, размахивая руками как итальянцы — судя по тону разговора были чем-то недовольны. Возможно, какие-то проблемы на дороге.

Принесли ужин, довольно основательный. На первое — какой-то густой, чуть ложка не стоит суп с мясом и зеленью, на второе — опять мясо, жирный венгерский гуляш, сильно посоленный и поперченный. К ужину прилагалась большая лепешка, какая-то странная — тоже соленая и с припеченными маленькими мясными комочками, он не знал, как это готовится и никогда это не ел. Рядом с ним поставили большой пакет — собрали на вынос, бутылку с квасом. Взяли достаточно умеренно, он расплатился рублями, скрывать тут было нечего — взяли и рубли. Сдачу вернули уже местными деньгами.

Велехов расправился с супом, оказавшимся слишком острым, но вкусным и уже принялся за гуляш, как вдруг понял — к нему кто-то идет. Поднял глаза — цыганка…

— Дай руку — не попросила, а приказала она, присев на стул напротив, резко, так что звякнули многочисленные монеты, собранные в монистах.

Велехов немного поколебался и протянул руку. Цыганка наклонилась к ней, как будто слепая, долго смотрела не нее, водила пальцем — потом отпустила.

— Ну? Долго жить буду? — с усмешкой спросил сотник

— Того я не ведаю. Жизнь твоя в твоих руках.

— А другая цыганка мне гадала, говорила — до самой смерти не умру.

— То за деньги — цыганка смотрела сквозь него, и глаза ее походили на бельма — а я денег с тебя не возьму, казак. Не нужны мне деньги.

— Что так? Аль пахнут?

— Не в деньгах дело, казак, не в деньгах. Кто за деньги гадает — тот силу свою теряет. А тебе казак дорога предстоит, и дорога эта коротка, а в конце ее — острог. Смотри, не попадись в острог, если попадешь — не выйдешь, так и сгинешь без следа.

— В тюрьму что ли попаду? За превышение скорости?

— Напрасно веселишься. Враг перед тобой. Такой, на которого и не подумаешь.

— Что за враг? — Велехов начал беспокоиться.

— Оглянись по сторонам — и увидишь. Берегись, казак, берегись, змея — всегда в дом норовит вползти.

— Что за враг? Скажи — золотыми заплачу.

Цыганка потеряла вдруг всяческий к нему интерес, поднялась со стула.

— Ответь сам себе. Я вашего — не знаю.

Велехов попытался было идти за цыганкой — но она скрылась на кухне, нырнув под стойку, а вместо нее из кухни вышел такой детина, что и не обхватишь.

— Чего надо, дорогой? — на чистейшем русском сказал он — что ищешь, чего не терял?

— Да нет… Ничего.

Как только хлопнула дверь машины — Божедар, прикорнувший прямо на переднем сидении, моментально встрепенулся

— Пожрать есть?

Велехов передал ему пакет

— Вот смотрю я на тебя, и дивлюсь — тощий как палка, а жрешь за двоих.

— А это у меня обмен веществ такой. Я могу несколько дней совсем не есть, рус, было и такое.

— Сачок ты… — сказал сотник, вспоминая армейские выражения

— Сачок? — недоуменно переспросил Божедар — объясни, рус? При чем тут сачок, им же… мух ловят.

— Нечего объяснять. Надо ехать.

— Это в ночь, что ли?