Роберт Асприн - За короля и отечество

Редко случается так, чтобы одному человеку, даже оказавшемуся в нужное время в нужном месте, удавалось одним поступком изменить судьбу тысяч людей. Стирлинг понимал, что другого такого шанса ему не представится. Однако мысль о том, чтобы вернуться в двадцать первый век, даже не попытавшись сделать это, была ему омерзительна. Он приносил присягу защищать свой народ — и так уж вышло, что эти бритты тоже оказались его народом. Его предками, если не с шотландской, то уж с валлийской стороны наверняка. Отказаться от попытки помочь им означало для Стирлинга чудовищное предательство всего того, во что он верил и за что боролся с тех пор, как был зачислен в С.А.С.

Там, в двадцать первом веке, он бился с терроризмом и другими формами общественного безумия, угрожавшими самому существованию цивилизации.

Здесь, в шестом столетии, он оказался вовлечен в другую войну за спасение цивилизации. Он сомневался в том, что ему удастся отвернуться от нее, — тем более теперь, когда пришельцы с той, будущей войны уже вмешались в ход событий. Он не мог сделать этого, как не мог тогда выйти из горящего дома в Белфасте, не вынеся из него сына террориста из ИРА. Боже, прости меня, безмолвно взмолился он, ибо я должен попытаться. Я не был бы человеком, если бы не попытался.

И Анцелотис Гододдинский, благодарный за любую помощь, которую гость из двадцать первого века мог ему оказать, ответил ему признательностью — слишком глубокой, чтобы выразить ее словами, словно целительным бальзамом унявшей боль в сердце. Господи, похоже, он все-таки сделал правильный выбор.

Правда, сначала им предстоит выжить в битве при Бэдон-Хилле.

Когда они спустились на равнину Солсбери, погода ухудшилась еще сильнее. Наполовину убранные поля мокли под дождем, и фермеры выгоняли на них скот, чтобы от урожая был хоть какой-то прок. Стирлинг поежился. Анцелотиса это зрелище тоже, мягко выражаясь, не радовало. По мере приближения к южной границе Глестеннинга им попадалось все больше опустевших деревень, жители которых бежали от приближающихся саксов в далекие Мендипские холмы.

Стирлингу никогда еще — и в двадцать первом веке тоже — не приходилось видеть Кэдбери-Хилл воочию. Разумеется, он знал о его существовании: даже самый закоренелый двоечник не может совсем уж ничего не слышать о Кэдбери-Хилле и его древней крепости. Однако видел он его до сих пор только на фотографиях, а это было, можно сказать, ничто в сравнении с тем, что он испытал, подъезжая верхом к огромной, ощетинившейся каменными укреплениями горе, торчавшей из плоской как гладильная доска равнины наподобие серого линкора в пустынном море. По спине у Стирлинга забегали мурашки, и даже Анцелотис, повидавший на севере немало горных крепостей, не удержался от потрясенного вздоха.

Вот это да, безмолвно восхитился Анцелотис. В жизни ничего похожего не видел! Да, стоит ли удивляться, что саксы так стремятся завладеть этой высотой? Ее можно оборонять неделями, даже месяцами — только бы припасов хватило.

Вершина холма опоясывалась каменными стенами — целыми пятью кольцами. Низкие дождевые тучи то и дело скрывали вершину от взгляда. Когда они добрались до основания возвышавшейся на добрые пять сотен футов горы, почти стемнело. Повсюду загорались костры, защищенные от дождя навесами из парусины: строители, солдаты и возницы готовили ужин. На подъезде к холму Анцелотиса и его катафрактов окликнул всадник-часовой, несший службу, несмотря на непогоду.

— Где нам найти короля Кадориуса и Эмриса Мёрддина? — спросил у него Анцелотис.

— Кадориус сейчас наверху с королем Мелвасом. — Всадник ткнул пальцем в направлении вершины. — Только Эмрис Мёрддин уехал в Глестеннинг с Ковианной Ним. Уехал нынче утром, еще до рассвета, но мы ждем его обратно через день или два.

Анцелотис нахмурился. Не в характере Мёрддина было бросать не доведенное до конца дело.

— Неужели Тор уже подвергся нападению, что Эмрис Мёрддин, бросив все, поспешил туда?

— Ежели на него и напали, нам об этом ничего не известно. Может, короли знают.

Что ж, Анцелотис пообещал себе выведать это у них.

Подъем на пятьсот футов по скользкому от дождя склону не вызвал у Стирлинга никаких положительных эмоций — тем более что наступившая темнота сделала эту задачу еще труднее. Анцелотис приказал своим кавалеристам найти место для ночлега, а сам вместе со старшими командирами отправился наверх. Кони скользили и спотыкались. Деревянные ворота в наружной стене, к которым вела дорога, были бы незаметны в темноте, когда бы не горящий фонарь, прикрытый навесом от дождя. У входа Анцелотиса остановили часовые и пропустили внутрь, только убедившись, что перед ними действительно король Гододдина. Ворота чуть приоткрылись, пропуская по одному Анцелотиса и его командиров.

То, что открылось им внутри, оказалось для Стирлинга, да и для Анцелотиса полной неожиданностью.

Свободного пространства между наружной и следующей стенами практически не было. Ворота открывались в узкий проход, тянувшийся вдоль наружной стены.

— Я вас провожу, — негромко предложил один из часовых, захватив фонарь со слюдяными оконцами. — А то неровен час конь оступится и ногу сломает, если не чего хуже.

Без провожатого Стирлинг наверняка заблудился бы в лабиринте узких проходов и ворот, что постепенно вели их в глубь крепости, к вершине. Такими узкими были эти проходы, что лошади могли следовать по ним только по одной. И каждый поворот, каждые ворота охранялись часовыми. В неярком свете фонаря Стирлинг с Анцелотисом видели только стены, да широкие каменные плиты, которыми перекрывалась большая часть пространства между стенами. Снизу эти крыши были не видны, ибо верхний край стен выступал над ними дюймов на десять — пятнадцать.

— Что это у вас там? — поинтересовался Анцелотис, когда они, миновав четвертую стену, двинулись вдоль северного склона, постепенно забирая наверх, к воротам в пятой и последней стене. Холодный ветер с северной Атлантики швырял в них заряд дождя за зарядом. — И зачем здесь столько ворот, если через них никто не ходит?

Провожатый оглянулся с ухмылкой.

— Это Эмрис Мёрддин приготовил саксам подарочек. Вон там, — он махнул рукой в сторону каменного «свода», — полно воды. Вся дождевая вода, да еще снизу, с долины колесами начерпали.

Вода? Стирлинг недоуменно нахмурился. Неужели столько воды набрали в расчете на несколько месяцев осады? Подобная перспектива ему как-то не слишком улыбалась. Потом он связал эту воду с ложными деревянными воротами в стенах. Шлюзы! Видит Бог, этот человек просто гений! Даже Анцелотис не удержался от усталой улыбки.

Наконец они миновали последние, пятые ворота и вышли на открытую вершину холма. Стирлинг разглядел темнеющие силуэты зданий — казарм, амбаров и арсеналов, домов для мирных жителей со всей округи и оружейных мастерских, где, несмотря на поздний час, не прекращалась работа.