Роберт Асприн - За короля и отечество

— Да, — мрачно согласился Анцелотис. — По дурости Фортигерн не уступал Седрику или Креоде, а чертовы саксы так и хлынули к нам с тех пор из-за моря. — Пока Анцелотис говорил, Стирлинг лихорадочно рылся в памяти, пытаясь вспомнить лекции по истории. Когда там было основано Уэссекское королевство? Кажется, году в четыреста девяносто пятом. Значит, я попал более-менее в нужное мне время. Должно быть, в год исторического сражения при Монт-Бадоникусе, знаменитой двенадцатой битве Арториуса.

Ну конечно, только часть ученых полагают, что битва при Маунт-Бэдон имела место в пятисотом году новой эры. Другие датируют ее лет на двадцать — тридцать позже… и как, черт подери, знать, кто из них прав — через столько веков после реального события? Все, что можно было утверждать наверняка, — это что победа Арториуса при Бэдон-Хилле поставила саксов на колени лет на сорок и объединила бриттов от границы с Шотландией до самой южной оконечности Корнуолла.

Поражение Арториуса при Маунт-Бэдоне наверняка изменит историю. Достаточно, чтобы уничтожить мир. Его, Стирлинга, мир. Мир двадцать первого века с его миллиардами ни в чем не повинных мужчин, женщин и детей, семей, смотрящих ТВ и разгуливающих по миру, представляющемуся им таким надежным и безопасным…

Беда только, никто из историков или археологов так и не смог определить, где же находится этот самый Бэдон-Хилл, а это делало задачу Стирлинга — предотвратить покушение на Арториуса — на порядок сложнее. Тем временем сам Арториус продолжал мерить комнату шагами.

— Нам ни в коем случае нельзя выказать перед Кутой свою слабость, старина, — буркнул тот, буравя Анцелотиса холодным, полным гнева взглядом. — Креода, возможно, и недоумок, но Кута — совсем другое дело. Эйлле посылает своего сынка к нам шпионить, а не говорить. И принца Креоду — как напоминание о саксонском поводке, на котором его держат. — Взгляд серо-стальных глаз вспыхнул. — Он наверняка попытается спровоцировать нас померяться силой, в этом я уверен. Показательные военные игры с неясными целями. Что ж, смерть твоего брата по крайней мере даст нам повод оттянуть это хоть ненадолго. Мы можем объявить традиционный похоронный турнир в его честь — хоть в Кэрлойле. Король Мерхион Гуль из Рейгеда не посрамит памяти Лота, хотя бы ради королевы Тейни.

Анцелотис мысленно поморщился.

— Тейни наверняка не простила своего отца.

Арториус ухмыльнулся.

— Ты лучше других знаешь свою племянницу, Анцелотис. По моему скромному разумению, она ничего не забыла и ничего не простила, но не забыла и того, чем обязана тебе и Моргане: кто, как не вы двое, спасли ее от Лотова гнева? И потом, необходимость воздания должных почестей покойному отцу затрагивает ее честь как принцессы Гододдина и королевы Рейгеда. А Тейни, — Арториус позволил себе угрюмо улыбнуться, — ставит честь превыше всего, что тебе тоже прекрасно известно.

— Известно, — фыркнул Анцелотис. — Ладно. Насчет Тейни я, пожалуй, беспокоиться не буду.

— Вот и хорошо. Похоронный турнир даст нам обоим небольшую отсрочку, не говоря уже о поводе собрать северных королей на совет. Это даст нам также возможность ответить на вызов, который, несомненно, бросит нам Кута, так, как это выгоднее нам. Хорошо еще, — лицо его осветилось недоброй улыбкой, — саксы бьются в пешем строю. Верхом они садятся только для того, чтобы добраться до поля боя. С нашей тяжелой кавалерией по римскому образцу им не сравниться, так ведь?

Стирлинга вдруг охватила паника.

Он в жизни еще ни разу не ездил верхом.

Арториус нахмурился.

— Ты все еще бледен, старина. Видит Бог, я был бы рад дать тебе отдохнуть и набраться сил, но у нас просто нет времени на это. Путь до Кэрлойла неблизкий, а нам желательно приехать туда прежде Куты и его болвана- gewisse , Креоды. Черт, как не вовремя Лот выбрал время гоняться за налетчиками-пиктами! И ведь женщины при всех их самых благих намерениях задержат нас еще сильнее.

— Женщины? — выпалил Стирлинг, прежде чем Анцелотис успел прикусить язык.

— Угу, — мрачно кивнул Арториус. — Ковианна Ним приехала к нам с новостями и настояла на том, чтобы ехать с нами на похороны Лота. Ганхумара и слышать не хочет, чтобы отпускать меня с Ковианной Ним, поэтому едет тоже. Честно говоря, Ганхумаре не стоит и носа казать за укрепленные стены Кэрлойла — при ее-то амбициях военачальницы, — но она как-никак королева Гвендолью, и я не могу отмахнуться от ее требований, как смог бы, будь у меня жена попроще.

Арториус вздохнул с видом мужа, силою обстоятельств вынужденного мириться с положением в семье. Стирлинг пытался представить себе эту хрупкую девицу, ведущую ратников в бой.

— Ну и конечно же, — продолжал Арториус, — с нами едет Моргана. Она тоже должна принять участие в голосовании как королева Гэлуиддела и Айнис-Меноу.

Стирлинг кивнул. Ему очень не нравилось то, что истинной причиной задержки будут вовсе не женщины, но произнести это вслух он не решался. Арториус положил руку ему на плечо.

— Ты сможешь ехать верхом, Анцелотис?

— Справлюсь как-нибудь, — буркнул Стирлинг, нервно теребя золотую цепочку на шее. Со стороны еще некоронованного короля Анцелотиса было бы самым последним делом выказывать внезапную боязнь к лошадям. Он вздохнул. Ему здорово придется постараться, чтобы король Анцелотис не плюхнулся в грязь своей царственной задницей.

Церемония не заняла много времени, и незамысловатость ее буквально потрясла Стирлинга. Она проходила в большом помещении, явно исполнявшем в этой крепости на вершине скалы Стирлинг функции принципиума, то есть залы военных советов. Стены ее были лишены каких-либо росписей, только потрескавшаяся штукатурка, из-под которой виднелась кое-где ровная каменная кладка. Пол тоже был каменный, но выполненный весьма аккуратно. Зала освещалась масляными светильниками, подвешенными к закопченному потолку или к большим железным кронштейнам на стенах. Размеры помещения позволяли бы использовать его в качестве бальной залы, а на грубо сколоченных деревянных лавках и стульях без труда разместилась бы добрая сотня человек.

Впрочем, и так народу сюда набилось предостаточно, и все ждали его, Анцелотиса. Его появление в дверях было встречено одобрительными возгласами собравшихся. Его советники, все старше его возрастом, с сединой в волосах, выступили ему навстречу. Среди них выделялся священник-христианин; его можно было узнать по долгополой рясе с капюшоном (очень неплохого, надо сказать, покроя) и по кресту, богато украшенному кельтскими орнаментами. В руках он держал золотую цепь, в которой Анцелотис сразу признал ту, что принадлежала его старшему брату.