Роберт Асприн - За короля и отечество

До сих пор ему еще не доводилось бывать в Кэрлойле в дни, когда здесь собирались на совет короли. В результате наплыва приглашенных правителей, сопровождавших их солдат и знати, в радиусе получаса езды верхом от стен крепости не осталось ни одной свободной гостиничной кровати, ни одного свободного стойла. Не каждый день отмечается перемещение в мир иной сразу двух королей, и дельцы извлекали из этого редкого события максимум прибыли.

Местные горожане наперебой расхваливали свой товар: тонкое шитье и слепленные вручную восковые свечи с ароматными травами — такие горели куда ярче и ровнее, чем коптящие лучины или масляные светильники. Еще здесь имелись, разумеется, резная мебель и деревянная посуда из капа с замысловатым рисунком древесных слоев. Ювелиры торговали булавками и брошами для одежды, ожерельями и браслетами, пряжками для мужских поясов и целыми дамскими поясками из золота и серебра.

Сельские фермеры, только недавно пригнавшие свои стада с горных пастбищ на зиму, торговали свежезакопчеными окороками, жареными курами и утками, от которых по улицам плыли на редкость аппетитные запахи. Вперемежку с ними на уличных рынках стояли торговцы рыбой; вода капала из их корзин и тачек, полных серебряных рыбных тушек, креветок, мидий, пресноводных устриц, угрей и прочих водяных тварей, всего пару часов как выуженных из моря или близлежащих озер.

Рыба вызывала живой интерес у полудиких кошек со всего города, да и голодных уличных собак. В воздухе пахло также свежеиспеченным хлебом, вареньями, сырами в толстых восковых оболочках, а также связками сухого лука и чеснока. В общем, Лайлокен даже жалел, что не в состоянии отведать всего.

Чуть в сторонке щебетали и хихикали хорошенькие купеческие дочки в кружевных чепцах и выглядывавших из-под юбок белоснежных чулках. Они окликали знакомых горожан и привлекали к себе взгляды всех находившихся поблизости мужчин. Они торговали дорогими заморскими безделушками; впрочем, пококетничав с ними, покупатель погалантнее вполне мог рассчитывать на скидку. Не останавливаясь, Лайлокен улыбнулся двум-трем девицам, нырнул в узкий переулок, где играли в догонялки со щенками мальчишки, и отпер дверь в комнату, которую успел снять за несколько часов до того, как прибытие Арториуса превратило размеренную городскую жизнь в форменный бедлам.

Лайлокен опустил тяжелый мешок на пол, развязал его и принялся вынимать из него и расставлять на столе бутылку за бутылкой. Стол достался ему задешево из гостиницы, с трудом пережившей нашествие нескольких сотен кавалеристов со всей Британии, прибывших сюда для охраны своих сюзеренов. Прежде чем выставлять на него стеклянные и глиняные бутыли и пузырьки, Лайлокен убедился, что заменявшее отломанную ножку полено стоит на месте крепко, и чуть выровнял поверхность. Чтобы найти столько емкостей, сколько требовалось Беннингу, ему пришлось обойти все окрестные деревни и несколько помоек, однако нынешним утром он добрал недостающее количество, так что теперь принялся за работу.

В каждую бутылку или пузырек он положил по нескольку кусочков вареного мяса и овощей, потом добавил по нескольку ложек грязи, старательно перемешав ее с пищей. Закупорив сосуды и залив пробки воском, он принял все меры к тому, чтобы их не разорвало газами — чем-то таким невидимым, что, по утверждению Беннинга, получится в результате алхимического процесса; как именно, Лайлокен так и не понял. Для этого он туго обмотал их кожаными ремешками. Зачем он это делает, он тоже представлял себе плохо. Он понял только, что в результате всего этого в бутылочках волшебным образом получится сильный яд, с помощью которого они смогут отомстить проклятым ирландцам. Сильнее даже, заверил его Беннинг, чем ведьмино проклятие, которым травят колодцы на пути наступающей вражеской армии.

Заполнение беннинговых бутылок отнимало в день не так уж много времени, так что Лайлокен выполнял и другие его поручения. В условленный срок он позаимствовал у одного из своих новых приятелей-менестрелей коня и отправился за город на встречу с Морганой. В день приезда Куты они встретились на закате в роще алых дубов у ведущей на север старой римской дороги. В глубине рощи затаилась маленькая часовня — судя по украшавшей ее резьбе, ее строили еще до Рождества Христова. Ветер раздувал полы его нового плаща и длинные, распущенные волосы Морганы. Она ждала его, не спешиваясь; с ней был паренек, которого и мужчиной-то назвать пока нельзя было: таким он казался юным и неопытным.

— Лайлокен, — негромко представила она его юнцу. — А это мой племянник Медройт. Племянник, этот менестрель предлагает тебе свою помощь в делах женитьбы.

Медройт смерил его простодушным, любопытным взглядом.

— Раз так, рад познакомиться.

— А я рад оказать услугу Британии. Когда мне уезжать на север, королева Моргана?

Она немного подумала.

— Не раньше, чем завершится совет королей в конце недели. Я отправлюсь тогда домой, в Гэлуиддел, и возьму с собой Медройта, чтобы познакомиться с вероятными союзниками и обсудить с ними условия брака.

— И какой знак захватить мне с собой, дабы убедить короля Далриады в истинности моих слов?

Она подняла руку, и на пальце ее блеснуло золото.

— Мой перстень с королевской печатью Гэлуиддела. Я одолжу его тебе в день, когда ты отправишься на север, а вместе с ним передам слова, что ты скажешь от моего имени.

Он кивнул: подобные условия явно его удовлетворили.

— И где именно я предложу королю Далриады встретиться с вами?

— На побережье у Каменного Круга Лохмабена. Тебе известно это место? На северном берегу залива Солуэй-Фирт, немного южнее Кэр-Гретны.

— Да, я знаю, где это, — уверенно отвечал Беннинг, пока Лайлокен рылся в памяти. — Для заключения брака или союза лучшего места не найти, — добавил он с улыбкой. И действительно, как древнее святилище, посвященное Мапоносу, божеству музыки и молодости, Лохмабен и в двадцать первом веке славился как место, где без лишних помех могут обвенчаться сбежавшие любовники. И если Беннингу не изменяла память, на протяжении не одного и не двух столетий это же место использовалось для обсуждения и улаживания разного рода пограничных споров. — Я, во всяком случае, лучше не знаю.

Она заломила бровь.

— Правда? Что ж, я рада, если ты можешь найти его без труда. Проделай все это без лишнего шума, и ты всегда сможешь рассчитывать на кров и деньги. Ослушайся меня, — добавила она, и взгляд ее сделался убийственно ледяным, — и ты узнаешь, как далеко может зайти мое неудовольствие.

Взятый напрокат конь, не иначе, улавливал беспокойство Лайлокена — он тряхнул головой и принялся грызть удила. Лайлокен двинул его пяткой в бок и поерзал в седле.