Роберт Асприн - За короля и отечество

— Я переживаю единственно за Британию и ее интересы, — заверил Моргану Беннинг, не обращая на эту возню никакого внимания.

— Постарайся, чтобы это так и оставалось. Встретимся здесь наутро после совета. Мы вместе доедем до Кэр-Бирренсуорка, ибо в одиночку дорога небезопасна. Дальше по побережью ты двинешься один. А на север поплывешь морем.

Медройт удивленно покосился на нее.

— А почему морем?

Взгляд ее чуть потеплел.

— Потому, — мягко произнесла она, — что тому, кто направляется на север верхом, придется миновать стену Антония. Стражи наших границ не пропускают через нее никого — ни бриттов на север, ни пиктов или ирландцев на юг. Во всяком случае, без лишнего шума там не пройти. — Она задумчиво прикусила губу, глядя на Лайлокена. — Тебе лучше выдать себя за торговца. Да, пожалуй, это лучший способ справиться с подозрительностью ирландцев. Британский бард десять раз подумает, прежде чем плыть в воды Далриады, но жадные до наживы торговцы готовы вести дела с любым, лишь бы у того водились деньги, — даже с вождем ирландского клана, провозгласившим себя королем. И возвращайся в Лохмабен с нашими новыми союзниками тоже морем.

— Когда мы встретимся?

Она подумала еще немного.

— В следующее полнолуние, пожалуй. Так тебе вполне хватит времени на дорогу туда и обратно. Найдешь меня там после заката. Возьми вот это. — Она достала из-под плаща небольшой кожаный мешочек. — Тебе предстоят траты до отъезда из Кэрлойла: надо же тому, кто выдает себя за торговца, иметь при себе какой-нибудь товар. И вьючную скотину, чтобы его везти. Остальное оставляю на твое усмотрение.

Лайлокен взвесил мешочек в руке: судя по весу, тот был полон золота. Что ж, ему продолжало везти. Вернувшись в город, он купил себе хорошего верхового коня и двух крепких вьючных, а также побольше всяких красивых женских побрякушек, платьев и башмачков самой лучшей работы, несколько бутылок дорогого вина из самого Рима и охапку сена, которым он проложил спрятанный внизу вьючных мешков и корзин смертельный груз.

Золото Морганы позволило ему обойтись без игры на деньги, как первоначально предполагал Беннинг. Впрочем, он продолжал подрабатывать своим основным ремеслом менестреля, а также провел немало приятных часов на городской арене, наблюдая за поминальными играми и подбадривая фаворитов. Беннинг, пожалуй, был увлечен этим еще больше, чем Лайлокен.

Классная арена, заявил Беннинг, когда они в первый раз оказались внутри этого возвышавшегося красным каменным кораблем на окраине города сооружения. В мое время про нее даже не догадываются. Наверняка за много веков ее растащили по камешку на строительство. Жаль.

Снаружи арена окружалась одноярусной колоннадой из того же красного песчаника, что и крепость. С одного конца колоннада закруглялась, следуя повороту беговой дорожки; противоположный торец, однако, был срезан под прямым углом, придавая всему сооружению в плане вид сильно вытянутой подковы, отверстие которой закрывалось прямоугольной стеной.

Это удивляло Беннинга до тех пор, пока они, миновав портик, не вошли под одну из ведущих внутрь арок. С внутренней стороны в этой прямой стене располагались каменные помещения, ворота из которых открывались прямо на дорожку. Над этими стартовыми кабинками нависал каменный судейский балкон. Деревянный механизм, напоминающий судовой штурвал, приводил в движение створки ворот стартовых кабин. В описываемый момент створки были распахнуты настежь, что позволило Лайлокену и Беннингу заглянуть в пустые кабины и за них. Там стояли бегуны и борцы, ожидавшие окончания очередного забега.

Более всего Беннинга поразили зрительские места. В отличие от других виденных им римских арен с длинными рядами каменных сидений эта отличалась деревянными трибунами, верхние ряды которых поднимались над каменным парапетом арены на добрых двадцать футов. Трибуны придавали арене вид провинциального поля для игры в крикет или футбол — что это такое и в чем заключается смысл этих игр, Лайлокен так и не понял, как ни пытался Беннинг объяснить ему правила.

Крикет — чертовски классная игра, если у тебя достаточно мозгов, чтобы ей обучиться, — буркнул в конце концов раздосадованный Беннинг. А теперь заткнись и не мешай мне смотреть спорт по-вашему. К счастью для Лайлокена, сжавшегося в ожидании беннингова гнева, варварское великолепие поминальных игр понравилось его невидимому гостю еще больше, чем самому Лайлокену. Так и прошла эта неделя: с деньгами в мошне и в развлечениях. Вечерами слух его ублажала красивая музыка, да и на недостаток доброго вина промочить глотку он пожаловаться не мог. Более того, как один из менестрелей, приближенных к королевскому двору Рейгеда, он имел доступ во дворец практически в любой момент. Впервые в жизни у Лайлокена было все, чего он желал.

Все, что ему оставалось теперь, — это ждать.

Погода в утро поединка Анцелотиса и Куты выдалась под стать настроению Стирлинга: хмурая, холодная, с задувавшим со стороны Атлантики влажным ветром. Растрепанные тучи обещали новый дождь еще до обеда. Анцелотис покосился на небо и хмыкнул что-то невнятное. Стирлинг со своей солдатской привычкой к чистоте долго ежился, умываясь из тазика на свежем утреннем воздухе: согретая Гилроем, его слугой, вода мгновенно остыла..

Знаешь, буркнул Анцелотис, которого брюзжание Стирлинга в конце концов вывело из себя, в дворцовой бане всегда наготове горячая вода. Мерхион с Тейни наверняка не откажут тебе в удовольствии отмокнуть как следует. Или, если не хочешь злоупотреблять гостеприимством Тейни, за принципиумом в крепости расположены офицерские бани. Не такие уж мы и варвары, добавил он раздраженным тоном; правда, чем было вызвано это раздражение — наивными представлениями Стирлинга о жизни в шестом веке или просто взвинченными перед боем нервами, тот так и не определил. Это саксы не моются и не расчесывают волос чаще, чем раз в месяц, язвительно добавил он.

Стирлинг потрясенно зажмурился. Римские бани? В рабочем состоянии? Он не смог сдержать довольной ухмылки. Вот это здорово! Нет, он обязательно поблаженствует в горячей воде при первой же возможности — скажем, после поединка с этим чертовым Кутой. Тем более лучшего способа успокоить ноющие ушибы и порезы здесь все равно не найдется.

Не успел Стирлинг облачиться в чистую одежду и — не без помощи Гилроя — в доспехи, как появился Эмрис Мёрддин.

— Доброго утра тебе, Анцелотис. Погода, конечно, могла бы выдаться и получше, однако же я всей душой верю, что ты одолеешь.

— Что ж, постараюсь оправдать твои надежды, — отозвался Анцелотис, выходя вместе с Мёрддином к поджидавшим их лошадям. За ними следовал Гилрой с грузом запасного оружия и щитов.