Сэй Алек - Нихт капитулирен!

Новенькие КВ и БХ, надо сказать, полностью оправдали возложенную на них миссию демонстрации мощи РККА, чья репутация после бойни под Суомосалами изрядно пошатнулась. Едва советские танкисты разгрузились из эшелона (как они добирались – это была отдельная песня. Все дороги и железнодорожные пути были забиты направляющимися на запад войсками) и выдвинулись к месту дислокации, в бригаду, со всех сторон, потянулись немецкие офицеры, посмотреть на «чудо советской техники».

Т-28 на них впечатления не произвели. Машина была, в целом, устаревшая (на высказывания об этом комбриг лишь фыркал, и отвечал «Можно подумать, что Pz-I и PZ-II, это новейшие разработки!», к тому же у немцев имелся на вооружении практически такой же танк, Panzerkampfwagen Neubaufahrzeug, он же Nb. Fz, в количестве аж целых трех штук. Специальный танковый батальон из этих машин и приданных им Pz-I, кстати, располагался в пяти километрах от позиций 14-й ттбр, так что его командир, лейтенант Ганс Хорстман, имел ежедневное счастье принимать делегации советских танкистов и выслушивать от них нелестные комментарии в адрес своих машин.

«Кристи русский» [48]из бронеразведывательных рот, даже и серии 7М, на немцев также не произвел впечатления. Танки Т-34, недавно начавшие поступать в бригаду, германские камрады тоже раскритиковали за неудачное башенное орудие Л-11, хотя, в целом, и признали, что машина вполне zeer gut. А вот самоходки «Богдан Хмельницкий» и танки «Клим Ворошилов» вызвали даже некоторую оторопь. Немецкая промышленность едва успела приступить к производству доработанного Pz-V Ausf. B, а тут в самой обычной бригаде машины ничуть не хуже, да еще и в количестве, превосходящем все танки «Donner» Вермахта вместе взятые. А ведь Сталин направил всего-то одну танковую бригаду и две пехотные дивизии, в Финляндии русские тоже на чем-то воюют, да и резервы наверняка есть… У немецкого командования появился повод серьезно задуматься.

– Ну и как вам машина, геноссе? – поинтересовался Хальсен у какого-то капитана-танкиста, едва ли не обнюхивающего его КВ уже минут десять как. Разговор этот состоялся на следующий, после прибытия советских войск, день, и шел, разумеется, на родном языке Макса Александра.

– Изрядно, – задумчиво отозвался тот, и повернулся к красному командиру. – Хотя, признаться, машины в такой раскраске я больше привык видеть в прицеле.

– Воевали в Испании? – харьковский немец волжского разлива спрыгнул с брони на землю и козырнул. – Капитан Макс Александр Хальсен.

– Капитан Андреас Бейттель, – представился тот. – Да, довелось под самый конец. Брал Гуадалахару. Однако, будь у республиканцев в Ториджа такие машины, черта с два мы бы прорвались. А вы, я смотрю, – немец покосился на награды Хальсена, – тоже успели где-то отметиться.

– Халхин-Гол и Карельский перешеек, – кивнул Макс. – В самом начале войны с финнами как раз испытывал новые машины в боевых условиях, КВ в том числе. А против японцев еще на Т-35 дрались.

– Да, про ваши степные линкоры я читал, – улыбнулся немец немецкий немцу советскому.

Дальнейший разговор двух профессионалов свелся к чисто техническому сравнению машин разных классов и тактики их применения. К концу беседы оба танкиста пришли к выводу, что японские танки – полное шайзе, а японские танкисты… Это, простите, не танкисты. На почве этого консенсуса Хальсен и Бейттель, собственно, и сдружились.

Затем два новоиспеченных приятеля посетили расположение роты Бейттеля, где уже Хальсен принялся за изучение немецкой техники.

К началу французской кампании Рейх успел перевооружить и усилить бронирование хорошо если половине имеющихся танков. В число «невезучих» попал и капитан Бейттель – его батальон состоял из десяти Pz-IB, шести Pz-IIIF, восьми Pz-IVD и аж двух десятков Pz-IIF. В случае встречного боя с батальоном Хальсена, пятнадцать КВ Макса Александра играючи бы разгромили германского коллегу, что Бейттель отлично осознавал, а оттого несколько тушевался.

В тот раз, впрочем, толком покопаться в утробе германских танков Хальсену не пришлось – планы спутало появление батальонного комиссара.

– Максим Александрович, ну етить же твою кочерыжку, через пень-колоду и внахлест! – воскликнул Вилко, появившийся словно из ниоткуда. – Все б тебе, ёкарный бабай, игрушечки! А я – ищи его по всему корпусу, растудыть тебя чихвостить.

– Что такое, Арсений Тарасович? – поинтересовался Хальсен, отрываясь от жутко увлекательной беседы о сравнительных достоинствах и недостатках двигателя КВ по отношению к двигателю Pz-IV с наглядной демонстрацией устройства последнего. – Случилось чего?

– Пока нет, но ежели ты в ближайшие полчаса не окажешься в своем батальоне, то непременно случиться, – ответил майор. – Прошла информация, что в бригаду едет с инспекцией Гудериан. А что вы там такое интересное разглядываете?

Батальонный комиссар начал карабкаться на борт танка.

Час спустя в расположении батальона остановился «Хорьх», откуда выбрался мужчина в форме генерал-лейтенанта танковых войск, закурил, и минут пять наблюдал за двумя советскими и одним немецким танкистом, что-то горячо обсуждающими у открытого моторного отсека Pz-III и совершенно не обращающих внимание на окружающую действительность.

– А я говорю, это полная ерунда! – Вилко, как выяснилось, худо-бедно мог связать несколько слов на немецком. – У нас этого конструктора лет на пятнадцать в лагеря отправили бы, за вредительство.

– Но ведь создателя Т-35 не отправили! – парировал Бейттель.

– Ты наши линкоры, Андрюша, не трогай! – возмутился комиссар и предупреждающе помахал перед лицом немца пальцем. – Вон, Максим Александрович на нем даже на таран японца ходил, и ничего! Раздавил как консервную банку.

– Кхе-гм. Я вас ни от чего не отвлекаю? – раздался неподалеку спокойный мужской голос.

Все трое повернулись к автору фразы, чтобы немедленно послать по матушке – а нечего лезть с идиотскими вопросами, когда спорят три боевых офицера, – и вытянулись по стойке смирно где стояли.

– Капитан Бейттель, если не ошибаюсь, – задумчиво произнес генерал-лейтенант. – Я вижу, вы уже нашли общий язык с нашими советскими камрадами. Похвально, похвально… Что вы там такое обсуждаете?

Следующие полчаса Вилко до хрипоты спорил с Гудерианом, доказывая командиру корпуса, что кроме оптики в немецких танках нет ничего хорошего вообще, а Хальсен и Бейттель тихо офигевали от такой непосредственности.

Что по поводу этой беседы впоследствии сказал Бохайскому командир бригады, и как эту информацию, творчески дополнив, довел до Вилко Егор Михайлович, истории доподлинно неизвестно, но, видимо, цензурными там были только междометия.

В любом случае, и батальонного комиссара, и Хальсена, так загрузили парко-хозяйственной деятельностью по их ротам, что нанести Бейттелю повторный визит Макс Александр смог только сегодня.