Александр Маркьянов - Слепящая тьма. часть 2

В комнату вошли двое полицейских и оператор с видеокамерой. Один из полицейских начал разворачивать и вешать на стену ковер.

— Ты прав, сын Томаса Рамайна… Нам действительно нужна всего одна…

В этом то и была суть плана. Сигнал! Я должен был подать сигнал о том, что объект находится рядом со мной и можно начинать штурм. У меня не было ни сотового, ни передатчика, ничего — недаром перед посадкой в машину меня тщательно обыскали и даже проверили на возможные излучения с помощью сканера. Сканер не мог улавливать радиоактивность, с помощью которой меня отслеживал спутник (интересно, как еще это скажется на моем здоровье). Но любой волновой передатчик он уловил бы. А сигнал подать нужно было, причем однозначный, не допускающий двойного толкования. Либо это очередная проверка на вшивость — либо и в самом деле можно атаковать. И вот тогда то я и придумал — план, который был прост до гениальности. Перевод денег — это всего лишь перевод денег, оплата за товар. Никто не ищет в этом двойного смысла. И только те, кто, как я надеялся, ждут на окраине кишлака, знали, что перевод тридцати миллионов долларов на обусловленный счет — это и есть сигнал к штурму. Благо, отследить поступление денег сейчас можно не только с заброшенного кишлака — но даже с горного склона…

Я назвал первую точку, когда увидел, что первые тридцать миллионов долларов перекочевали на номерной счет на Багамских островах. Удивительно быстро, к ночи, всего через пять часов, пришло подтверждение моих слов — кто-то обнаружил заряд. И я стал богаче еще на тридцать миллионов долларов.

Старый Мерседес остановился в укромном месте на дороге, примерно в двадцати километрах от точки. Точкой был какой-то кишлак, на экране терминала не было даже его названия. Но картинку спутник давал довольно четкую, он позволял даже разглядеть помещение, откуда исходила засветка. Судя по вытянутой к небу стреле минарета, это была мечеть…

Один за другим девять человек выскользнули из кузова машины, из-под тюков. Каждый нес на спине как минимум шестьдесят килограммов снаряжения. Последний раз, они так ходили почти три десятилетия назад, им тогда было всего по девятнадцать-двадцать лет. Каждый сознавал, что это его "последняя гастроль", они уже не подходят для оперативной работы, хотя бы потому что возраст уже дает знать и перевешивает опыт. Но эту, "последнюю гастроль" они намеревались отыграть как следует…

Последний, десятый задержался у машины, дождался водителя, выпрыгнувшего из кабины…

— Прощай, рафик Мамад…

— Прощай, рафик Сергей…

— Не рискуй, уходи…

— Это моя земля, рафик Сергей.

— Уходи все равно.

Оба отчетливо понимали, что видятся в последний раз. Если удастся задуманное — им придется скрываться всю жизнь, исламское подполье мстительно и безжалостно. Мамад не знал точно, за чем, а точнее — за кем идет группа шурави, вооруженная даже лучше американцев — но предполагать мог, что не на простую прогулку по горам. Если же задуманное не удастся… то да поможет Аллах несчастным…

С самого начала Седой задал группе темп — порка силы еще не исчерпаны, предстоящие километры горных троп нужно было проскочить "на дыхании". В любой момент могло произойти все что угодно — их обнаружат, раскроют и убьют капитана — и поэтому надо было спешить. И они шли сгибаясь под тяжестью неподъемных рюкзаков со снаряжением, до боли в руках сжимая оружие — но шли. Шли на последних запасах сил, на самолюбии. Гора коварна, ее крепкое каменное тело покрывает осыпь, она непостижима и обманчива, в любой момент нога может соскользнуть, а рюкзак утащит тебя в бездну. Но они все равно шли — молча.

Последние километра три пришлось преодолевать по-пластунски — за окрестностями могло быть непрерывное наблюдение. Все прошли Афганистан и хорошо знали, как это бывает. Старик-пастух с баранами, востроглазый бача… У каждого афганца есть с собой нечто вроде портсигара, там хранят наркотик для жевания — насвай. Одна из сторон этого портсигара отполирована до блеска, им подают сигнала. Одного такого сигнала иногда бывает достаточно для гибели разведгруппы. Поэтому, Седой решил не рисковать.

Хотя американская военная форма, с наколенниками и налокотниками оказалась приспособленной к таким варварским условиях носки куда лучше обычной советской "эксперименталки" — все равно, форму они изгваздали реально. Выползли на исходную точку на склоне на последних силах с красной пеленой в глазах, хрипя измученными легкими. Но самое главное — что дошли и остались живы. Хорошо хоть это Пакистан — в Афганистане пришлось бы опасаться минных полей на слоне — их было огромное количество еще с времен ОКСВ, карт не было и разминированием почти не занимались…

Первым делом организовали "гнездо". Замаскированный полевой лагерь разведгруппы, в котором находится основное ее имущество. Больших валунов на склоне не было как специально — но место для гнезда все же нашли, полевой лагерь замаскировали как смогли куском сети. Сжевали по американскому сухпаю, оказавшемуся еще ужаснее чем свой, родной, смочили губы водой из фляг. Гром уполз выставлять минное поле на случай отхода, это дело долгое и чем раньше к нему приступишь — тем меньше будет проблем. Двое снайперов, зарядив свое оружие — единственный, имевшийся в группе Барретт-107 и бесшумную НК-417 с тепловизором ушли на позиции. Остальным выпало время для короткого отдыха…

— Вот они!

Седой протянул руку, поднес к глазам вложенный в нее термооптический прицел. Долина расстилалась перед ним, и не было в ней ничего такого, что бы могло укрыться от внимательного взора…

Небольшой кишлак, дома богаче, чем обычно в таких местах. Глинобитные дувалы — и люди, прячущиеся за ними, термовизор настолько хорошая штука, что позволяет видеть сквозь стены. Белые, словно светящиеся изнутри фигурки на фоне разных оттенков черного и серого. Даже оружие в руках видно. Сейчас поставь эту штуку в кронштейн на Барретт — и вали кого сочтешь нужным, пуля 12,7 что стену что дувал пробьет, и того кто за ними прячется — тоже. Раньше бы, в восьмидесятые такое оборудование…

— В кишлаке духи. Я тридцать насчитал, дальше бросил. За дувалами прячутся, все со стволами. Пять машин, в разных местах, в основном тоже укрыты за дувалами. Одна кажется полицейская.

— Где они концентрируются?

— Рассыпаны по всему кишлаку. Максимальная концентрация — у мечети…

То ли охрана, то ли наоборот — сейчас встретят из всех стволов. И что тогда? Где, черт возьми, Рамайн? Он там или нет?

Седой посмотрел на часы. Времени почти не оставалось, через два часа — рассвет. Тогда надо будет уходить в горы, подальше от кишлака и отсыпаться. Оставаясь в готовности нанести удар…