Маркьянов Александр - Сожженые мосты ч.5

— И чего? Что надо — то и придали.

— Э… нет. Если саперные танки расконсервировали — значит, совсем дрянь дело. Готовятся к штурмовым боям в городах.

— Не к добру, Митрич…

— Вот и я за то же.

Ползут на минимальном ходу вагоны мимо платформы, в окнах — калейдоскоп лиц, шумят, волнуются казаки…

— Тю… Это же Леха со сто восьмой десантной, мы срочку вместе ломали! Леха! Леха, это ж я, Митька Буревой!

— Здорово, казак!

— И тебе, не болеть!

— С Лейб-Гвардии Донского земляки есть?!

— Не, я в восьмой бригаде срочку ломал. Восьмая мотострелковая бригада…

Дав последний гудок, лязгнув стальными суставами — поезд останавливается. Казаки — из числа уже собранных — выкатываются на перрон.

— Где штабной?

— Шестой…

— Шестой штабной, все слышали?! Шестой!

У штабного вагона — шум, гам, суета — стоянку дали только на сорок минут, и то с большим скандалом — потому как военный поезд не единственный. Сразу несколько офицеров мобуправления решают свои задачи — каждый свою.

— Записываемся, записываемся!

— Продовольственный аттестат, денежный аттестат… Да что ты их в карман суешь, ты проверь все ли правильно вписано, потом намаешься, ежели ошиблись…

— Пункт боепитания в седьмом вагоне. Всем получить по два боекомплекта [39] Для современной российской армии это дикость. А в этом мире — дикостью посчитали бы то, что неподготовленных призывников везут к месту боев, там дают незнакомый, непристрелянный автомат, из которого он хорошо если девять выстрелов на стрельбище сделал и бросают в бой. . Записываться тоже там.

— Не лезь поперек очереди!

— Казакам с военно-учетным специальностями "механик-водитель", а также с правами на авто или трактор — треба подойти и отметиться здесь!

Отдельно, уже в купе войсковой старшина команды, который теперь становился непосредственным командиром мобилизованных казаков станицы [40] И здесь все по-другому. Никто и подумать не мог, чтобы разбивать станичную команду, станичная команда ценна именно тем, что все друг друга знают, росли в одной станице, понимают друг друга с полуслова. Такие вот казачьи команды придавали на усиление вооруженным бронетехникой частям в качестве пехоты или мотопехоты. По этой же кстати причине в русской армии не знали дедовщины — попробуй, поиздевайся, зная что ты вернешься в станицу, и тебя там встретят родственники тех, над кем ты издевался. и отвечал за них, разговаривал с офицером ОМУ [41] Организационно- мобилизационное управление отвечающим за этот сектор…

— Значит, придаетесь седьмой бронебригаде, старшина. От Ростова пойдете на Брест, пункт выгрузки там. Комбриг, полковник Голеватый предупрежден. Этот пакет вскроете там, документы вручите полковнику. Дальше — под его команду. Вопросы?

— Котловое довольствие…

— Организовывайте сами. Вот, получите… сколько у вас?

— Тридцать семь.

— Получите по нормам, питание организовывайте сами. Неофициально — в Ростове уже сообщили кому надо, там шесть часов стоянка. Купцы своего не упустят, организуют в лучшем виде, подъедут прямо к составу.

— Но и сдерут втридорога.

— Они тоже нормы знают. Вот, получите…

Поверх пухлой папки с личными карточками одна за другой ложатся ассигнации…

Мобилизация. Тяжко дышит тепловоз, из скамейки спешно делают импровизированную трибуну, на нее с опаской, не упасть бы только — взбирается станичный атаман, кто-то спешно сует ему в руки мегафон, глохнет на полуслове разухабистая казачья песня с магнитофона. Замирает в ожидании пестрая, взбаламученная толпа.

— Казаки! В Виленском крае, на Востоке — снова беспорядки, снова злоумышления, снова льется кровь. Это не первый раз и наверняка — не последний. Я и сам там усмирял… дважды, и свою кровь там пролил… и скажу я вам, казаки, что легко — не будет. Там служили ваши прадеды, деды и отцы — настало время послужить и вам. Не осрамите же казачьей чести, не осрамите родную станицу и седые головы ваших дедов и отцов. Пусть Матерь Богородица будет вам в помощь и заступничество. С нами Бог, казаки!

— С нами бог, за нами — Россия! — в едином порыве кричат все служилые, что сыновья, что отцы, что деды. Ибо формула эта нехитрая, родная для каждого служилого человека — вечна.

Мобилизация… Тяжко пыхтит тепловоз, унося казаков от родных станиц в незнакомую и опасную жизнь. По стальным дорогам Империи толчками течет, течет к западным границам взбаламученная серошинельная кровь.

Наверное во всем мире не найдется солдата, неважно какой армии — который бы за все время своей службы ни разу не был в Сочи. Как это не были — были, были, припомните… Еще как были. СОЧи — это Самовольное Оставление ЧастИ. Вот-вот, вижу что вспомнили…

Разбирались с этим по-разному, в армии Российской Империи к примеру не было биотуалетов — не закупали принципиально, чтобы по возвращении была работа для туристов из Сочи. Была и другая работа разной степени сложности — влажная уборка в казарме, чистка картофеля вручную, копание окопа для стрельбы стоя в личное время солдата. В общем — особой трагедии из этого не делали, провинился — ведро или лопату в руки или вперед. Трагедия начиналась тогда, когда к воротам части подкатывала целая процессия в поисках коварного соблазнителя…

Ну и казаки… а что, казаки не люди? Всем тридцати нету, только отслужили, выехали, многие неженатые… да нешто ль казак своего упустит, чтобы на чужбине — на стороне не урвать. Да и у женатых была своя традиция — они как отъехали, собрались, взяли банку с крышкой, налили туда водки и все туда кольца обручальные свои побросали, а банку запечатали. Чтобы не испортились, значит. Так что когда они к пункту сбора прибыли — женатых там не было. Совсем.

Первый день прошел в привычных заботах и хлопотах. Прибыли под вечер, войсковой старшина нашел командование части, которое уже изволило отходить ко сну, и бесцеремонно разбудил его для представления. Умудрился даже сдать аттестаты на все виды довольствия, чему местный начфин был крайне не рад. Оно и понятно — казаки прибыли одиннадцатого, а если бы он принял у них аттестаты двенадцатого — можно было бы довольствие по всем видам за один день прикарманить. Начфины… они такие, честного днем с огнем не сыщешь. Просто кто-то ворует в меру, а кто-то и без.

Стояли они буквально у самой железнодорожной станции, заняли чистое поле, отгородились контейнерами и боевой техникой, поставив внутри периметра палатки и сборные модули. Стреляли в местном карьере, до ближайшего стрельбища было далече. Технику сняли с платформ, потому что была самая граница — дальше они уже пойдут боевым порядком. О том, что в двадцати километрах отсюда рокош — особо ничего не говорило, если не считать сильного движения по дорогам — беженцы, да повышенных мер безопасности. Цены местные торговцы подняли, кто процентов на десять а кто и вдвое — у кого на что ума и совести хватило. Кому война, а кому…