Виталий Корягин - Винг

К ним присоединился Алан:

— Ну, все! Вроде бы разделил по совести: половину добычи тебе, половину оставшегося мне — сквайру, остальное — на четыре равные части — им, — он ткнул большим пальцем через плечо назад. — Довольны! Такие деньги!.. Каждому хватит на родине и дом, и землицы прикупить, и на эль на всю оставшуюся жизнь. И мы…

— Мне ничего не надо! — сквозь зубы процедил рыцарь.

— Опять, как всегда… Но почему?! — Алан посмотрел на друга, перевел глаза на девушку, опять на него. — Не пойму тебя, Эд! Призовые деньги ты заслужил, как командир. Да и правду сказать, большая часть успеха — твоя заслуга, а золота не бывает слишком много…

— Я не за ним туда шел! Оно в крови…

— Ну-ка, сэр, пройдем на корму. И ты, Ноэми, с нами! Поговорим по душам… — гэл вразвалку зашагал вдоль борта.

Молодая пара, переглянувшись, двинулась за ним. Когда край паруса скрыл их от глаз англичан, Алан остановился и повернулся к Эдварду и Ноэми:

— Эд, тебе вчера голову в схватке не ушибли? Отказываться от денег! Где это видано?! Что на тебя нашло?

Сакс угрюмо опустил голову. Он знал, что друг его не поймет.

Выручила Ноэми:

— Ал, не сердись. Эд не хочет быть, как вчерашние пираты. Мучить, жечь из-за золота…

Алан не на шутку обиделся:

— А я, значит, с детства мечтал стать пиратом? Я жег и мучил? Так, да? — не дождавшись ответа от смущенных собеседников, с усилием взял себя в руки, и с напряженным спокойствием в голосе продолжил. — Золото, конечно, прекрасно, но и я, и, смею надеяться, сэр, остальные ребята, этой ночью думали не о нем. Ну, скажем, не столько о нем! Что, разве лучше было бы оставить деньги разбойникам? Сколько они сгубили христианских душ за это золото? И не стоило их наказать?! Да кабы не данное тобой слово, Эд, клянусь, ни один не ушел бы живым! Или прощать обидчикам, как велит Христос? В море еще много кораблей, на них плывут невинные люди, пусть их грабят, убивают… Да?!

— Нет! Я не об этом! — Эдвард покачал головой. — Нельзя мучить, тем более — из-за денег!

— А я никого и не мучил! Сами же видели! А что плевком ему спину обжег, так это не я, а его собственный страх. Знала ведь кошка, чье мясо съела! Слушай, Эд, так, может, ты теперь жалеешь, что рубил сарацин во имя Христа?

Сакс пожал плечами:

— Мне иногда кажется, что вообще нельзя убивать людей. Только за то, что они веруют по-другому…

— Эх, Эд, да ребята вызвались пойти с нами только потому, что знали, кто ты такой! О нашем патруле в армии легенды ходили. А откажись они, управились бы мы втроем? Сомнительно… Завязли бы у ворот, пираты успели бы вооружиться… Сам знаешь, стрела в голову и для тебя смертельна. Как тогда Ноэми? И так-то еле успели…

— Спасибо, Ал, — девушка прямо посмотрела в глаза гэлу, — что спасли меня, но приказал изнасиловать баронессу ты зря!

Алан немного смутился:

— Да ведь это она велела отдать тебя пиратам!

Эдвард, понимая, что слова Ноэми относятся и к нему, сказал горько:

— А ты приказал отдать ее лучникам… А я — промолчал! Чем же мы с тобой, Ал, лучше пиратов?!

— Лучше, сэр, лучше! — неприятно засмеялся гэл. — Она и не думала о том, что чувствует женщина в таком положении, теперь, испытав это на своей шкуре, может быть, поостережется отдавать подобные приказы. Да и всем им урок на пользу! Без денег, без замка и корабля они не скоро соберутся на грабеж.

— Ты так считаешь? — нерешительно, но с явным облегчением спросил рыцарь.

— Да, сэр, я так, с твоего позволения, считаю!

— А я вот думаю, что они просто-напросто ожесточатся. Убить, если нет другого пути, но не унижать… Боюсь, они отыграются на других, слабых. Зло всегда родит зло, — грустно сказала Ноэми.

— В следующий раз непременно всех милосердно прикончу, леди! — мрачно закончил разговор Алан.

Зашли к Шимону. Ему полегчало, он поспал и чуть повеселел.

Алан откинул одеяло, сделал перевязку и сказал:

— Месячишко похромаешь и забудешь. Рана не страшнее, чем при вашем обрезании, так что тебе не привыкать, и не понимаю, отчего столько волнений.

Эдвард невольно улыбнулся и предложил:

— Решим, что дальше делать будем? Ты как, Шимончик, разговаривать в силах?

Иудей кивнул курчавой головой на подушке.

Ноэми начала:

— Ну, мы-то, как и собирались, плыли в Гранаду. А ты, Эд, куда путь-дорогу держишь? Тебя Тигран давно к себе ждет, но ты, по-моему, от него все удаляешься.

Эдвард рассказал о матери и своих планах отвезти ее на лечение.

Ноэми задумалась, потом предложила:

— Что, если так: сейчас плывем в Марсель, оттуда вы вдвоем через Лимож и Пуатье двинетесь в Сен-Мало и в Англию, заберете маму Эдварда и назад тем же путем. Я, тем временем, на наве до Альмерии, и в Гранаду, продам все имущество и с деньгами назад. Встретимся снова в Марселе. Кто вернется первым, пусть ждет других. Думаю, до следующего лета мы все управимся. Как вам мой план?

— Да план-то неплох, вот только гвардеец твой ранен! — сказал Алан. — Кто тебя защитит, ежели еще что приключится?

Шимон запротестовал:

— Пока до Марселя доплывем, я уж встану, ну, и наймем несколько человек в охрану. Отставных вояк там хватает — из Палестины съезжаются.

— Да, — сказал сакс, — пожалуй, времени выздороветь хватит. Нам ведь, — не забыл, Ал? — еще в Неаполь надо завернуть, багаж у генуэзца забрать… Ну, как Ноэми рассудила, так и решим.

На рассвете следующего дня шкипер чуть подправил курс по конусу Везувия, и к полудню нава вошла в порт Неаполя. Знакомый неф стоял у пристани, рядом оставалось немного места, чтобы причалить, не пришлось далеко ходить за вещами.

Английские волонтеры решили не возвращаться к генуэзцу и плыть на наве до Марселя, и дальше в Англию с Эдвардом. Они были счастливы, столько денег не то, что иметь, видеть сразу им еще не приходилось. Во главе с Хью они направились в портовый кабак обмывать большую удачу.

Глядя с палубы им вслед, Алан посетовал:

— Эх, забыл предупредить, чтобы языком поменьше трепали о наших чудесах на Сицилии… Догнать, что ли?

— Да ладно беспокоиться, Ал! — остановил его Эдвард. — Кто им поверит-то? Да и итальянского они не знают!

Гэл с сомнением проворчал, что береженого и Бог бережет, но махнул рукой.

Вдрызг пьяные лучники вернулись к полуночи. Небольшая толпа местных прихлебателей, тараторя наперегонки, проводила их до судна и разошлась, лишь когда богатенькие сыны Альбиона завалились спать прямо на палубе. Алан, видя такое дело, уговорил шкипера отвалить от соблазнов уже рано утром.

Проснувшись на рассвете от холодного дождя и качки, гуляки огласили Средиземное море стонами и жалобами на головную боль и целый день бегали с зелеными лицами к подветренному борту — приносили жертвы Нептуну из вчерашнего меню.