Василий Сахаров - Казачий край

Мародерки мы с командирами не допустили, не до того в тот момент было, согнали всех некомбатантов в кучу, заняли оборону и перекрыли единственный железнодорожный мост через Иловлю. Проходит какое-то время, и с севера, от станции Лог пыхтит эшелон с красной пехотой, которая уже знает о том, что станция за нами. Красноармейцы атакуют, но вяло, постреляли и откатились. Только эти отошли, как начался натиск со стороны Качалино, но опять же, слабый и без задора, и так, отбивая эти имитации атак, мы простояли на станции ровно сутки.

Спустя это время, по телеграфу из Качалино с нами связался Дроздовский, который без особых усилий взял эту станцию и на этом, свое наступление прекратил. Наши войска выдохлись, а большевики и преданные им люди, бросая все тяжелое вооружение, вдоль левого берега Иловли, степью отступили на Занзеватку. Так закончилась осада Царицына и спустя пару дней, сдав позиции 1-му Корниловскому полку, наши конные части, неплохо пограбив грабителей и отдохнув в обществе податливых, да ласковых большевичек, вернулись в город.

Железнодорожные пути еще не были восстановлены, но ремонтные бригады уже работали. Шел подсчет трофеев и пленных, Антонов-Овсиенко отступил на север, а Киров с Блюхером на юг, к Астрахани, и их преследовали Волчьи сотни Шкуро. Операция по деблокаде города прошла успешно и теперь, чем займется моя бригада, я не знал, а мог только предполагать.

Думаю, что вскоре нас отправят на Дон, где пополнят личным составом, отремонтируют технику и вооружение, и казаки будут готовиться к осеннему наступлению на логово врага. Меня бы такое положение дел устроило полностью, тем более что необходимо как можно скорее доставить в Новочеркасск документы ротмистра Зубова, в подлинности которых, лично я уже не сомневался. Самого жандарма предоставить пред очи наших грозных атаманов, к сожалению, не получится, поскольку он погиб, и виной тому были не какие-то убийцы и шпионы, а самый обычный вражеский снаряд, разорвавшийся в саду купцов Максимовых и одним своим осколком попавший в тело уже практически выздоровевшего ротмистра. Видать, такова его судьба, пережить десятки боев и сражений, уцелеть в первые революционные месяцы, а погибнуть на отдыхе, в тени большой и раскидистой яблони.

Персиановский военный лагерь кипел и бурлил. В ночь с 25-го на 26-е число никто не спал, а к утру полк за полком покидал свои палатки и выступал к западной окраине города, туда, где начинался Платовский проспект. На сегодняшнее утро был намечен воинский парад всех вооруженных сил Доно-Кавказского Союза, а после него должно состояться первое заседание представителей от всех субъектов нашего молодого государства, так что этот день торжественный и знаменательный во всех отношениях.

Первыми на городские улицы, во главе со своим полковником, вступили дроздовцы, все же Пешая Донская Гвардия. Вслед за ними, все остальные участники славной обороны города Царицына, сводные сотни от каждого подразделения: гундоровцы, баклановцы, мои кавказцы, екатеринодарцы и запорожцы. После нас двигались три Волчьи сотни шкуровцев, а за ними корниловцы и чернецовцы. Далее, сборная из казаков и добровольческих частей, то есть, остатки Партизанского полка, алексеевцы, марковцы, черкесы, донцы из корпусов Денисова и Фицхелаурова, кубанцы Покровского, отдельный отряд Грекова, дивизион астраханцев, Сводный полк от Терского Казачьего Войска, калмыцкие сотни и в самом конце, бывшие "исправленцы", а ныне регулярная пехота.

Мы шли по Платовскому проспекту. Мерно бухали солдатские сапоги и ботинки, выстукивали свою чеканную дробь подковы сытых и до блеска начищенных лошадей, мерно покачивались штыки и развевались на легком ветерке наши боевые знамена. Мы испытывали гордость, мы победители, мы отбросили врага за пределы наших земель и достигли своей первоочередной задачи, подготовили почву и создали все предпосылки для начала победоносного осеннего наступления на большевиков.

Толпы нарядных жителей города приветствовали нас с радостью, и от восторженных криков, чуть было не кружилась голова. Сотни прекрасных и молодых барышень кидали нам цветы, дарили воздушные поцелуи, и каждый боец в наших рядах, от рядового солдата до генерала, явственно видел, ради чего он боролся и кого защищал.

Поворот! Подразделения четко разворачиваются налево и проходят мимо собора, на крыльце которого, в окружении почетных гостей, депутатов, священнослужителей и почетного караула из юнкеров Новочеркасского военного училища и кадетов Донского корпуса, при старых донских знаменах и хоругвях, стоят войсковой атаман Назаров, его правая рука генерал-лейтенант Краснов и генерал-майор Чернецов. Войска проходят церемониальным маршем, каменный Ермак со своего постамента смотрит на нас, как нам кажется, с одобрением, а на колокольне собора радостно и празднично зазвонили колокола. Народ продолжает ликовать, Генералы отдают воинское приветствие, а мы приветствуем их, наших вождей.

Полки и сводные сотни направляются на выход из города. В Персиановском лагере для всех наших воинов накрыты праздничные столы, а командиры частей покидают строй и стягиваются к Атаманскому дворцу. Здесь, в большом и просторном зале, собрались все самые основные воинские начальники наших армий, а помимо них представители Кубанского правительства, Терского Войска и самые наибольшие чиновники будущей администрации Доно-Кавказского Союза. Кроме них присутствуют почетные гости, разумеется, духовенство, и Великий Князь Борис Николаевич, человек, который реально участвовал в боях Великой войны, последний Походный Атаман всех казачьих войск, и единственный из всей царской фамилии, кто во время революции бросился на помощь Николаю Второму. Всего же, на сегодняшний сбор приглашено около двухсот пятидесяти человек.

Входят двое, войсковой атаман Назаров, с неизменным символом власти, атаманским перначом и, конечно же, как обычно рядом, Петр Николаевич Краснов. Только они вступили в центр зала, как грянул хор атаманцев, который исполнил гимн Донской казачьей республики:

"Всколыхнулся, взволновался

Православный Тихий Дон,

И послушно отозвался

На призыв свободы он.

Зеленеет степь родная,

Золотятся волны нив,

Из простора долетая,

Вольный слышится призыв.

Дон детей своих сзывает

В круг державный, войсковой,

Атамана выбирает

Всенародною душой.

В боевое грозно время

В память дедов и отцов.

Вновь свободным стало племя

Возродившихся Донцов.

Славься, Дон, и в наши годы!