Юрий Валин - Самый младший лейтенант

Женька мелком взглянул на бурые, разных оттенков, купюры. Наверняка из карманов фрицев, что за садиком валяются. Рачительная, Катерина, этого не отнять.

- Меняем диспозицию, тетя Наташа. Война ныне маневренная. Раз уходим, могут и немцы придти. Круговорот, так сказать. Вы бы побереглись.

- Потаскуны вы брехливые, а не вызволители, - с неожиданной ненавистью заявила тетка. - Дочь с внучкою за Ташкент загнали. Зять неведомо де. Та еще крыши над головой лишаете. А куды я пойду, если муж здесь на кладовище лежит?

Женька отвернулся. К счастью, тут во дворе затарахтел двигатель полуторки.

Грузовик прыгал по улице. Вчера еще проезжали относительно нормально, сегодня то и дело приходилось притормаживать, - рухнувшие столбы, заборы, один из домов разнесло прямым попаданием. Земля порыжела от кирпичной пыли, забор рухнул, придавив тонкие замерзшие вишневые деревца. У уцелевшего пролета лежали два трупа, прикрытые одинаковыми ситцевыми занавесками. Полуторка миновала воронку, прибавила хода. Женька изо всех сил упирался ногами, удерживал на коленях автомат. Роттенфюреру приходилось еще хуже, - начальница лично проверила, как связан пленник, на всякий случай стянула немцу и ноги. Теперь эсесовец катался у заднего борта, тщетно пытаясь упереться плечом. Но смотрел насмешливо:

- Господин комиссарский переводчик, похоже, вы окружены. Надеетесь удрать?

- Зачем удирать? Ваши силы мы успешно раздробили. Дальше посмотрим, - Женька сплюнул за борт, но не слишком изящно, - уж чересчур машину мотало.

Немец, гад, криво усмехнулся. За сопляка считает. А кто, ты, Евгений Земляков, на самом деле? В армии месяц с хвостиком, штаны чужие, - из жалости подарили. Только и умеешь что лопотать с венским акцентом. Лох, лузер и чмо московское. Стрелять-то толком не научился.

Немец все ухмылялся. Морда обросла белесой противной щетиной, ворот камуфляжной парки в дерме каком-то. Но наглость вернулась, - видел роттенфюрер, что жуткая фройляйн-ведьма за "баранку" раздолбанного драндулета села. Не престижно, лапотно.

А может, его того... Случайный выстрел. В целях пресечения любых мыслей о побеге?

Немец улыбаться перестал. Видимо, интуиция изрядно развита. Как же его Катерина "наколола- расколола"? Впрочем, у наставницы солидный опыт. А стрелять мы вас, роттенфюрер, пока не будем. Вдруг пригодишься, тварь такая. Хотя зачем?

Ствол автомата вроде сам собой развернулся к немцу. Женька хотел ужаснуться, но почему-то не мог. Враг сидит. Не смешливый паренек из трудолюбивой рабочей семьи. Натуральный эс-эс. И еще неизвестно как дальше повернется...

Проскочили мимо забившихся между домами грузовиков, мелькнула зенитка, вкопанная в землю по самый ствол. "Полицайская антилопа" тормознула, Женька, как водится приложился затылком о кабину. Черт, пора бы приноровиться.

Катрин высунулась из кабины:

- Не высыпались? Как по нам палить начали, я газанула от души.

- Стреляли? - забеспокоился Женька.

- Ладно, проехали уже, - Катрин внимательно взглянула на немца. - Ты его воспитывал? Что-то он сбледнувший слегка. Ты случайно о задании не забыл?

- Ни в коем случае. Выгружать?

- Сваливай, - Катрин озабоченно завертела головой. - У немцев где-то за Шевченками батарея. Нащупывает, падла. Как бы "Антилопку" не раздолбили.

18 часов 50 минут

Улица Академика Павлова. Штаб 179-й отбр

Подвал был обжитой. Горела керосиновая лампа, радист у немецкой рации однообразно и тихо материл мудреную технику. В углу спал, с головой накрывшись полушубком, измученный старший лейтенант. В соседней комнате то и дело начинали громогласно орать в телефон, связываясь с батальонами. Остатки растрепанной за две недели боев бригады готовились к атаке. С правого фланга их должны были поддержать роты 209-го батальона НКВД. На окраине поселка Халтурина сосредоточилась главная ударная сила, - шесть "тридцатьчетверок" и два Т-60, - всё, чем на данную минуту располагала бригада. Остальные машины или втянулись в бой в районе станции Лосево, или спешно ремонтировались на ХПЗ. Генерал-майор Белов, принявший на себя командование харьковским гарнизоном, уже дважды требовал ускорить разгром прорвавшегося к кладбищу противника и перебросить танки к ипподрому, - немцы наращивали давление на северной окраине города. О уже проскользнувшей в Журавлевку механизированной группе немцев сведения пока поступали крайне разноречивые.

- Хватит матюгаться, - неожиданно для себя, строго сказал Женька радисту. - Дай послушать.

В наушниках шуршало, потом неожиданно близкий голос начал по-немецки вызывать "Венеру" и "Дору". Отозвалась "Дора", немцы принялись уточнять координаты дома, в котором засели снайперы. Потом встрял "Марш", доложил, что движение замедлилось, впереди мины, сильный фланговый огонь русских, приходиться обходить перекресток. "Хельга", выходящая в эфир словно из соседней комнаты, просила до утра не тянуть.

- Что там? - рядом присела, неслышно возникшая, Катрин.

- Трудятся. Пока без особого ажиотажа, - сказал Женька.

- Через десять минут начинаем, - командирша расстегнула ремень и принялась подвешивать горбоносую кобуру "Вальтера". - Немец сидит?

- Отдыхает, - машинально сказал Женька, стараясь удержаться и не чесаться по-обезьяньи.

Немец сидел в компании двух камрадов по несчастью под охраной злого автоматчика с перевязанной головой. Бойца слегка мутило, потому на любое шевеление немцев он нервно рявкал: "Не балуй! Капут устрою!".

***

Кажется, началось даже быстрее. Вздрогнул радист, вздрогнула земля. Пристрелявшаяся одним орудием еще засветло, гаубичная батарея открыла беглый огонь. Одновременно, эфир наполнился невыносимым гудением самодельной "глушилки".

Прибегал к немецкой рации начальник связи бригады, орали в соседнем помещении командиры. Сыпалась с потолка пыль, - по позициям немцев били все стволы, которые удалось стянуть к кладбищу.

Гаубицы скоро умолкли, - снарядов было в обрез. Наверху все равно непрерывно гремело, в хлопки минометов и выстрелы танковых орудий вплелся треск пулеметов.

- Вперед! Всем вперед! - кто-то орал в соседней комнате хриплым басом. - Час даю! Щепелев, пулемет снимай, хватит дрыхнуть. Идемте, товарищи...

Застучали сапоги по ступенькам. Старший лейтенант, откинул ватник, смутно глянул на Катрин, выудил откуда-то из-под досок автомат и каску, и, пошатываясь, пошел к двери. Еще раз оглянулся, сонно моргнул, и потопал наверх.

- Я вроде привидения, - Катрин заерзала. - Вот, мать их за ногу...

Женька украдкой почесался:

- Ничего, наше дело завтра будет.

Начальница выдержала минут пять, прислушиваясь к стрельбе и разрывам мин:

- Ладно, пойдем хоть в бинокль глянем. Каску одень, оболтус.