Юрий Валин - Самый младший лейтенант

Женька потянул гауптштурмфюрера, тот вдруг задергал связанными локтями, что-то захрипел.

- Эка его пробило, - удивился Варварин. - С сослуживцами расставаться не хочет, что ли?

Раненый оставил попытки что-то сказать, и неуклюже плюнул в сторону Найока. Штурмбаннфюрер связанными запястьями вытер кровавый комок со своей куртки и мягко улыбнулся. Глаза у него оставались все-таки абсолютно неживые, - шайбочки какие-то оловянные.

Прощаться Женька не стал, сгрузил раненого в объятья капитана и спрыгнул на мостовую.

- Пошли-пошли, - торопила Катрин, пятясь от бронетранспортера со вскинутой винтовкой.

Женька с капитаном волокли эсесовца, - тот едва мог перебирать ногами.

Нырнули в арку, потом в развалины. Пленный что-то хрипел, норовил повалиться с ног. Когда посадили его на кирпичи, принялся сплевывать осколки зубов.

- Мезина, ты товар сильно обесценила, - печально сказал Варварин.

- Кто ж знал? - Катрин прислушивалась, - заурчал, удаляясь, бронетранспортер. - Я, между прочим, этого кабана понимаю. Плеваться и харкаться хочется от столь неприглядной действительности.

- Служба у нас такая, - пробормотал капитан. - Я в честных танковых войсках не останусь. Наши игры погрязнее. Вот и хрычу этому жить сутки или двое. Не могу я его в штаб армии отправить.

- Угу, смотри не спейся там от трудовых будней. Водяра здесь специфическая. "Кристалл" плачет в сторонке горькими слезами.

- Я только спирт потребляю, - заверил капитан. - А ты когда водку успела продегустировать?

- Тоже проблема. Кругом добрые люди. Пошли? Тебя с кабаном бойцы заждались.

Расставались в маленьком палисаднике. Кладбище было через улицу. Уже проступали в предутренней дымке маковки церкви.

- Тихо стало, - сказала Катрин. - Перекур утренний?

- Видно кончился наш батальон у Госпрома, - пробормотал Варварин.

- А остальные?

- К 4:00 был приказ всем отойти за реку. Город оставляем.

- Ого! - удивилась Катрин. - Это кто догадался?

- Приказ штаба армии, - сухо сказал Варварин. - В связи с изменившейся обстановкой и свежими разведданными. В том числе и данными, полученными нашей опергруппой Особого отдела.

- Что ж, успеха вам, товарищ капитан, - Катрин подкинула на плече винтовку. - Будь жив.

- Кать, если я узнаю, - Варварин посмотрел на часы, - что вы появились на Базе позже 5.30 местного времени, я на тебя такую "телегу" накатаю, родная мама не узнает.

- Да она меня уже давно знать не хочет, - чумазая начальница ухмыльнулась.

- Я в фигуральном смысле, но безо всяких шуток, - серьезно сказал капитан.

Катрин осторожно обняла его за шею:

- Через пять минут испаряемся. Успеха.

Женька пожал протянутую руку.

- Спасибо, Евгений. Помог серьезно. Желаю успешно дослужить, - капитан глянул целым глазом. - Нормальный ты парень. Передай Сан Санычу - на праздник пусть от меня стакан нальет. В виде разового нарушения дисциплины. А я немецкий начну зубрить. Если время выкрою.

- Удачи, товарищ капитан, - пробормотал Женька.

Немца Варварин поддерживал с трудом, - самого шатало. Странная пара перебралась через улицу, капитан прощально взмахнул рукой. Уковыляли за забор.

- Пойдем очищаться, Земляков, - сказала начальница. - Кончается наша прогулка...

Вечерняя сводка Совинформбюро.

В течение 13 марта наши войска вели бои на прежних направлениях.

...В районе Харькова продолжались ожесточённые бои. Западнее города крупным силам танков и пехоты противника после многократных атак ценою тяжёлых потерь удалось потеснить наши части. Наши войска, заняв новые рубежи, выдерживали натиск численно превосходящих сил противника, отбивали атаки гитлеровцев и нанесли им огромные потери. Крупными силами танков и мотопехоты немцы вели также атаки севернее города. На этом участке продолжаются ожесточённые бои. Южнее Харькова полк пехоты и несколько десятков танков противника неоднократно переходили в наступление. Потеряв 11 танков и до 500 солдат и офицеров, гитлеровцы отошли на исходные позиции....

15 марта

23 часа 35 минут (в отсчете "нуля")

Москва. Расположение отдела "К"

Не бывает в Москве тишины. Урчал проносящимися машинами Комсомольский проспект, разговаривали на КПП дежурные. И вообще чересчур светло было, - сквозь нагромождения столов у окна падал яркий раздражающий свет. Дрожали на стекле шкафа набитого скоросшивателями отсветы далекого взрыва.

Не получалось спать. Нет, вначале получалось. Продрыхли почти сутки. А сейчас закроешь глаза...

***

Серый предутренний свет. Отдаленный грохот стрельбы, - это у ХТЗ, немцы всеми силами пытаются перерезать Чугуевское шоссе. А впереди тихо. Пустой разрушенный город. Немцы осторожничают, не верят, что противник неожиданно ушел.

Грузовик стоял, взгромоздившись левыми колесами на тротуар. Катрин посмотрела на помятый капот.

- Радиатор потек и бросили ценное средство транспорта. Оболтусы. Нет бы хозяйственно подпалить колымагу.

- Гранату? - предложил Женька. Ему было не по себе, - по-идиотски казалось, что они вдвоем остались единственными живыми людьми в городских развалинах.

- Можно и гранату. Все равно их девать некуда. Что у нас в кузове? - начальница вспрыгнула на колесо. - А, предметы личной и общественной гигиены.

- Что? - удивился Женька.

- Листовки, - начальница держала в руке несколько сероватых листков. - "Не поддавайтесь на обман фашистов! В Красной Армии ваши отцы, братья, мужья и сыновья. Красная Армия несет нам свободу, радость и счастливую жизнь. Не ждите, чтобы вас застали врасплох. У вас имеется возможность укрыться от неожиданной "эвакуации". Немедленно принимайте меры. В первую очередь укрываться должны мужчины и молодежь".

- Хм, кажется, отдельные посылы морально устарели, - пробормотал Женька.

- Пожжем вместе с машиной. Нечего всяким там уродам наши замечательные листовки неподобающим образом использовать. Нашей армии и самой агитационного материала не хватает...

Две гранаты Катерина сунула прямо в кабину. Отскочила к Женьке за угол. Бухнуло. Полуторка, неярко, но основательно горела.

- Ну вот, теперь осталось сказать последнее "прости" "Лейбштандарту", - удовлетворенно пробормотала начальница.

Женька подумал, что Катерина рассуждает вовсе не как начальница, а как девчонка своевольная. Но вроде и права, - уходить вот так, сразу, как-то... Неудобно. Стыдно.

Немцев заметили из переулка, - вдалеке, по Дзержинского, двигались машины, устало шагали замерзшие, нахохленные гренадеры.

- Ну и ладненько, нам много не надо, - Катрин примерилась, и сильно стукнула бинокль о стену, - жалобно хрустнули линзы. - Я пару обойм высажу, ты за тылом присмотри.

- Я тоже. Хоть магазин...