Юрий Валин - Самый младший лейтенант

- Стой!!! - прошипел капитан, кидаясь вниз.

Женька видел бледное лицо немца. Широко распахнутые глаза, кепи свалилось, открыв короткие черные волосы. Морда уроженца рабочих окраин. Четыре серебристых звезды по углам петлицы.

Штык-нож медленно скользил по кадыку, потянулась нитка крови.

- Мне показалось, или физиономия искомая? - едва слышно поинтересовалась Катрин.

- Не попорть! - с ужасом прошептал Варварин, выкручивая из пальцев немца пистолет.

- Я нежно, - Мезина с отнюдь не девичьей силой вздернула крепкого немца на ноги. - Пшел, урод!

Во дворе хлопнула дверца, - кто-то возился возле бронетранспортера.

- Кать... - прошептал капитан.

- Возьму, - девушка бесшумно прыгнула вниз.

- Не напорись! - безнадежно взмолился Варварин, оттаскивая ошеломленного немца в выбитую дверь квартиры.

Протяжно застонал лежащий под стеной фриц.

- Женька! - отчаянным шепотом закричал капитан.

Женька упал рядом с раненым, зажал тому рот. Под ладонью оказалась какая-то влажная мешанина мяса и зубов. Убила Катька фрица. Немец кашлянул, бессмысленный от боли взгляд остановился на лице Землякова. Женька торопливо вырвал из кармана "Вальтер", вжал в седой висок:

- Still! Willst du am Leben bleiben, sei still!

Во взгляде немца вроде бы промелькнуло понимание и страх, но тут же глаза закатились. Обмяк, только дыхание влажно текло в ладонь, грело кровью. Притворяется? Вроде, нет.

Женька ухватил фрица за ворот, поволок через лестничную площадку. Немец весил, должно быть, килограммов двести. Каблуки оглушительно скребли по разбитому кафелю. Женька стиснул зубы, - автомат бил по боку, и от каждого толчка поднималась та дурная боль. Немец словно нарочно обвисал, из разбитого рта толчками выплескивала кровь, заливала ворот. На петлице три серебряных плевка и четыре полоски. Гауптштурмфюрер.

Снизу неуверенно зашаркали. Женька вскинул пистолет.

- Я-те-пальну! - издали зашипела начальница. Она подталкивала перед собой юного немца с непонимающим, ошеломленным лицом.

В квартире первый пленный уже стоял коленями на груде кирпича, Варварин одной рукой держал штурмбаннфюрера за волосы, другой упирал толстый кожух-ствол ППШ в затылок. Немец морщился от боли, но молчал.

- Подстрахуйте, - прошептал капитан.

Смотреть на командира было страшно. Левая часть капитанского лица была сплошь покрыта кровью, натекшей из глубокой раны у волос.

Катрин мягким, кошачьим движением уложила на пол молодого водителя, наступила ему на спину. Придерживая, принялась вязать руки штурмбаннфюреру. В несколько жестких движений кисти того оказались так стянуты за спиной, что эсесовец зашипел.

- Скажи ему, что б помалкивал, - приказал капитан. - Или мы ему рот так заткнем, что...

- Bleiben Sie still. Man will mit Ihnen in Ruhe reden' , - перевел Женька.

Немец едва заметно кивнул.

- Догадливый, - пробормотала Катрин, связывая руки мальчишке-водителю. - Точно наш клиент. С ума сойти, какие сюрпризы.

- Потом сойдешь, - капитана заметно качнуло. - Время, Кать, время!

- Три минуты перерыв. Тебя перевязать нужно, - отрезала подчиненная. - Жень, за своим фрицем присмотри.

Штурмбаннфюрер неподвижно стоял на коленях, склонив голову. Катрин торопливо бинтовала голову капитану, едва слышно материлась. Мальчишка-водитель лежал на боку. Слезы блестели на бледных щеках, рот заткнут огромной тряпкой. Женька возился со своим толстяком. Снял с раненого ремень с кобурой, кое-как связал руки за спиной. Гауптштурмфюрер булькал кровью, но оставался без сознания.

На улице застучал двигатель, - Женька вздрогнул. Опять саперы, что б им...

Штурмбаннфюрер метнулся к окну абсолютно неожиданно. Но видимо Катрин подобную гнусность и сторожила. Махнула ногой, словно шутя. От отточенного пинка в голень немец рухнул как подкошенный. Командирша сделала шаг и безукоризненно точно врезала носком сапога в промежность.

Глядя, как эсесовец корчится, капитан прошептал:

- А если бы завизжал?

- Нет, он действительно умный, - Катрин затянула хвостики повязки, и капитан Варварин стал похожим на одноглазого, страдающего флюсом, бомжа-пьянчужку. - Начнете?

- Давай, - капитан осторожно потрогал белоснежную щеку. - Жень, ты говорить можешь?

- Могу, - просипел Женька.

Катрин рывком, как мешок, поставила немца на колени. Тот норовил улечься на бок, видно, болело крепко. Косился на девушку. Катрин, не обращая на него внимания, достала флягу.

- Попей капитан, кровопотеря солидная.

- Женьке дай. Ему говорить, - пробормотал Варварин.

От горлышка фляги пахло алюминием. Женька попробовал глотнуть, - очень хотелось отогнать тошноту. Вода в горло едва проникла. Женька старался не кашлять.

- Ничего, отойдешь, - прошептала начальница.

Варварин пил долго, морщась и отдуваясь. Повязка на щеке пропитывалась темным. Наконец, капитан расстегнул полевую сумку, вынул записную книжку.

- Начнем.

- Schauen Sie auf Herrn Offizier , - приказал Женька.

Эсесовец глянул исподлобья. Если бы не знаки различия, Женька никогда бы не подумал, что он званием повыше унтера. Натуральный работяга с завода. Вполне поверишь, что не так давно сварщиком и механиком трудился. Элита и гордость великой нации, блин.

Варварин посмотрел несколько фотографий, - кто на них был изображен, Женька не знал, но вряд ли действительно чины СС. Капитан остановился на одной, сличил изображение с пленным:

- Значит, Хельмут Найок, 1911-го года рождения? Уроженец Киля, студент-недоучка Кёльнского университета? Занятно. Давно из Берлина?

Женька начал переводить. Найок не мигая, смотрел в забинтованное лицо капитана. Должен был удивиться, обязан. Но не удивился. Не дрогнул. Всё то же слегка отчужденное, простоватое лицо. Только ссадина на лбу начала набухать кровью.

- Не хочет про Берлин говорить? - удивился Варварин. - Тоже мне, военная тайна.

- Всё он хочет. Только еще не понял, насколько ему не терпится поболтать, - Катрин, распаковывавшая спецтехнику, разогнулась над вещмешком. - Впрочем, если смолчит - даже лучше.

Немец покосился на нее, и начал тихо говорить:

- Просит фройляйн не беспокоиться, - перевел Женька. - Ему просто необходима минута, чтобы придти в себя. Он прилетел в Полтаву две недели назад. Но не из Берлина. Трое суток был в Варшаве. По семейным делам.

- Скажи ему, что нас его семейные дела, неприятности с Главным управлением имперской безопасности, и прочие незначительные детали не интересуют, - Варварин застегнул полевую сумку. - У нас есть десять минут, чтобы поговорить о будущем. И о ближайшем, и о весьма отдаленном. Пока меня интересует - каковы прогнозы камрада Хельмута на дальнейший ход войны и положение Германии? Не возникла ли мысль сменить ориентиры? Вероятно, господин Найок склоняется к некоторой переоценке ценностей. Но, и Америка, и Британия далеко. А мы уже здесь. И мы тоже кое-что умеем...