Александр Афанасьев - Презумпция лжи

– Ему ничем не поможешь! Понял?! Работай!

Внезапно, прямо над сцепившимися над бездной кораблями орудийным раскатом грохнул гром, ослепительно яркая молния на миг разрезала темноту. В свете молнии искаженное гневом лицо Али показалось Махмуду лицом демона…

Афганистан, Кабул

21 сентября 1978 года

Ночь я провел тяжело. Снилась Наташа. Живая. Почему-то она всегда мне снималась живая, но это было еще страшнее – потому что я знал, что произойдет дальше. И не мог этого предотвратить…

Проснувшись, я даже сначала не понял, где я и что происходит. Заполошно огляделся, понял – Афганистан. Кабул. С минарета уже неслись азаны, добавляя колорита в этот древний, наполовину и сейчас средневековый город. В горле пересохло, сухой как наждачная бумага язык, казалось, не помещается во рту.

Шлепая босыми ногами по холодному полу, прошел на кухню, взял с плитки давно остывший чайник, с наслаждение высосал всю остававшуюся в нем воду прямо из горла. Немного полегчало, хотя настроение оставалось – не приведи Аллах.

Еды дома я, конечно же, не приготовил, в дукан ( лавка – прим автора ) не ходил давно и в холодильнике у меня – мышь повесилась. Так то я дома обычно не готовил, обходился консервами – но сейчас не было и их. Да какие консервы – лепешки черствой в доме не было… Решил позавтракать в министерстве, в столовой. Если будет время – вчера работа не сделана, значит, сегодня придется работать и вчерашние пленки и позавчерашние. С этой мыслью я оделся и спустился вниз – ждать, пока выйдет Михеев.

Беспокоиться я начал через полчаса – время шло, и на работу я уже опаздывал. Андрей Леонидович тоже – чего за ним никогда не водилось…

Поднялся к квартире Михеева, прислушался – ни звука. Постучал – тишина. Еще постучал, затем еще и еще.

Без толка…

Вот тут я начал беспокоиться серьезно – такого до сих пор не случалось. Он что – ушел куда-то ночью и не вернулся до сих пор? А почему тогда машина на стоянке у дома стоит? Пешком идти – идиотизм полный…

Спустился на первый этаж, где проживал советник-артиллерист Горденко, мужик рукастый. Для советнического аппарата он был мастером на все руки, мог починить замок, машину, кухонную плитку, магнитофон, даже телевизор если нужно будет. В том числе и импортные. Расплачивались с ним обычно выпивкой…

– Владимир Потапович! – я постучал в дверь…

Советник появился буквально через несколько секунд, уже одетый – тоже собирался на работу.

– Сергей? Тебе чего…

– Михеев не отвечает. На работу пора ехать, а дверь на замке, машина внизу. На стук не отвечает…

– Загулял, может быть… Головушка с бодуна болит… – ляпнул Горденко, но тут же сам понял, что сказал глупость. За Михеевым такого не водилось…

– Дверь вскрыть бы…

– Вскрыть? – задумчиво пробормотал Владимир Потапович – а на скандал не нарвемся? Дверь то вскрывая …

– Не нарвемся, я же с Андреем Леонидовичем работаю. Если что – беру все на себя…

– Ох, головушка моя бедовая… – сокрушенно проговорил Горденко – жди, сейчас инструмент прихвачу….

Замок оказался простым, с обычным язычком на пружине. Сложных замков на дверях ни у кого не было, потому что в городок советников просто так было не попасть, он охранялся, да и брать у советников в квартирах было особенно нечего. Горденко склонился над замком – и почти сразу же удовлетворенно хмыкнул. На вскрытие замка у него ушло меньше двадцати секунд…

– Готово…

Дверь открылась, Горденко хотел зайти первым, но я придержал его за рукав. Сам шагнул в полутемную прихожую – и тут почувствовал слабый запах. Слабый – но хорошо, даже слишком хорошо знакомый…

– Стойте здесь, Владимир Потапович!

Михеева мы нашли на кухне, он навалился на кухонный стол, рука безжизненно свисала почти до пола. На полу валялся пистолет…

– Назад! – во мне сразу включился следователь, я загородил проход на кухню. Я не знал, кто и как будет расследовать это все, но знал что самое главное – не затоптать улики. Поэтому – до приезда следователя на кухню заходить нельзя.

– Там же… Он живой же еще может быть!

– Он мертвый! И ему ничем не помочь! Звоните в посольство, живо! Живо, ё. вашу мать!!!

Последние слова я буквально прокричал, стараясь вывести Горденко из оцепенения. И мне это удалось – он мелко-мелко закивал и бросился вниз в квартиру, к телефону…

Я пошел следом, закрыл дверь и набросил цепочку. Что произошло – я не мог понять, не знал даже самоубийство это или убийство или вообще несчастный случай. Но знал самое главное – нужно обыскать квартиру первым, изъять возможные компрометирующие материалы. Какие именно – я не знал, но подозревал что Михеев в Афганистане не просто штаны просиживал, а то что он работал на генерала Горина… В любом случае времени у меня было – максимум десять минут. В нормальной советской квартире, где хозяева не выбрасывают даже ненужные и старые вещи, этого времени не хватило бы, чтобы проверить и одну комнату, но здесь проще – голые стены и почти нет вещей.

Комната. Почти пустая. Надев на руку полиэтиленовый пакет, прощупал косяк, верх двери. Что я искал – не знал сам. Документы, кассету с записью, что-то еще. Диван, стулья – ну в стульях уж явно не могло быть. Простучал пол в нескольких местах – без толку…

Спальня – кровать, телевизор. Шкаф, одежда карманы – пусто. Бесполезно.

Туалет – сливной бачок, пространство под ванной. Ничего. Да что за…

Собрался идти на кухню и тут услышал стук в дверь. Черт, кухню уже не проверить… Ладно, все что смог – сделал. Если не открою – навлеку на себя подозрения…

Стащил с руки пакет и спрятал в карман, прошел в прихожую, открыл дверь.

За дверью была целая делегация – с посольства явно еще не приехали, но все, кто был в доме на этот момент приперлись сюда. Информация о ЧП – а убийство советника в стране пребывания это самое настоящее ЧП, о котором надо докладывать в Москву – разлетелась по дому в мгновение ока…

Я буквально грудью встал на пути делегации, пытающейся прорваться в квартиру…

– Не пущу! Там улики, топтаться нельзя!

– Ты то откуда знаешь… – огрызнулся советник со смешной фамилией Михальчик, по званию аж подполковник, раздосадованный тем, что какой-то капитанишка не пускает его в квартиру – ты не слишком много на себя берешь? А?

– Не слишком! – грубо ответил я – забыли, где Андрей Леонидович работал?! Если есть желание – вперед, творите что хотите! Потом в Москве на вопросы отвечать будете!

Упоминание о месте работы Андрея Леонидовича отрезвило горячие головы – пусть я был всего лишь капитаном, но говорил дельные вещи. Информация о работе Михеева в ГРУ если и была секретом, то только для афганцев, советская колония догадывалась обо всем. Вообще, в нашей колонии шила в мешке было не утаить, все знали и тех, кто работает на КГБ и тех, кто работает на ГРУ. Давать показания в Москве никому не хотелось – после этого десятое управление ГШ ( управление, занимавшееся отправкой советских офицеров за границу в качестве военных советников – прим автора ) может ведь перестраховаться и отозвать из-за границы. И засунуть командовать задрипанной частью в какой-нибудь Мухосранск. За право выехать за границу в качестве советника шла нешуточная борьба, такие командировки были крайне прибыльными. Зарплата выше на порядок, часть зарплаты выдается чеками ВПТ ( чеки Внешпосылторга – по ним можно было купить товары по загранкаталогам и ввезти в СССР, а там перепродать фарцовщикам. Чтобы представлять уровень зарплат советников – за пару лет можно было накосить на неслабую кооперативную квартиру – прим автора ), часть и вовсе перечисляется валютой на личный счет во Внешэкономбанке. Многим не хватало и этого – в СССР скупали мелочевку типа кипятильников, которые там стоили копейки, а за границей – на порядок больше – и продавали. Лишаться командировки из-за глупости или любопытства не хотел никто – поэтому мужики перестали ломиться в дверь и столпились на лестничной площадке…