Владимир Потёмкин - История димломатии, том 1

Что касается Наполеона III, то в 1860 — 1862 гг. он вел та­кую политику, которая могла бы сблизить его с Александром П. Эта политика была решительно враждебна всяким попыткам сардинского правительства, — превратившегося уже офици­ально в 1861 г. в правительство «королевства Италии», — за­кончить объединение Италии.

Французский император прямыми угрозами заставил короля Виктора-Эммануила вооруженной рукой отразить попытку Гарибальди захватить Рим в 1862 г. Откровенно своекорыстные мотивы, которые заставили Наполеона в 1859 г. выступить в пользу Сардинского королевства, были уже достаточно ясно разоблачены обстоятельствами и условиями внезапного Виллафранкского перемирия. Теперь, в 1860 — 1862 гг., недоверие и затаенная вражда к Наполеону стали господствующими чув­ствами и правительства и народных масс Италии.

С 1860 г. начинается ряд колониальных войн Франции. Этими войнами Наполеон III старался приобрести популярность в среде крупной буржуазии, с которой был интимно связан.

С 1858 г., и особенно с 1860 г., ведется истребительная война французов в Индо-Китае. В 1862 г. эта война после упорного со­противления туземцев завершается завоеванием Кохинхины. В Англии долго не отдавали себе ясного отчета, что, собственно, нужно французам в Индо-Китае. Французская дипломатия с необычайной ловкостью целыми годами беззастенчиво лгала в глаза Пальмерстону, будто речь идет лишь о приобретении небольшой «угольной станции», а вовсе не о завоевании гро­мадного и богатейшего края. Когда все кончилось, французским газетам позволено было предаться шовинистическому самовос­хвалению. Тогда только Пальмерстон увидел, что «союзник» снова его обманул. Вскоре после завоевания Кохинхины французы заставили короля обширной и богатой соседней Кам­боджи формально признать протекторат Франции над этой страной, после чего французские колониальные власти на­чали уже подбираться и к Сиаму. И в этой части Азии (в Индо-Китае) французская дипломатия ставила англичан, единственно возможных тогда конкурентов, лицом к лицу с «совершившимися фактами».

В мае 1860 г. Наполеон III затеял новое колониальное предприятие. В турецкой Сирии в мае 1860 г. между мусульманами — друзами и маронитами (христианами, примыкавшими с ХIII века к католической церкви) произошла кровавая борьба. Англиканские и, отчасти, пресвитерианские миссионеры тайно подстрекали друзов, среди которых вели свою пропаганду, против маронитов; тех в свою очередь настраивали соответственным образом католические миссионеры. Хуже всего для друзов и для маронитов было то, что 8а англиканскими и пресвитерианскими миссионерами стояла английская дипло­матия, а за католическими — французская. Больше 5 тысяч маронитов было вырезано в 1860 г. в Дамаске при деятельней­шем участии турецких солдат и полицейских чинов. Была резня и в Бейруте и в других местах. Министр иностранных дел Фран­ции Тувенель, пригласив английского посла в Париже лорда Каули, предложил ему немедленно созвать комиссию из пред­ставителей великих держав и прежде всего послать вооружен­ный отряд для прекращения зверств и убийств, учиняемых дру­зами. Будучи в курсе дела, лорд Каули прикинулся было, что не верит в размеры резни (шедшей уже два месяца с переры­вами), и пытался отделаться юмористическими и скептическими замечаниями. Но Тувенель обнаружил большую настойчи­вость, а Наполеон III велел ему снестись кроме того с Горча­ковым. Пальмерстону было дано знать, что дело так оставлено не будет, и что если Англия будет медлить, то французы и русские выступят совместно. Пальмерстон на эту удочку и попался. Лорду Каули было велено немедленно проявить самое живое и теплое участие к маронитам.

После всех этих проволочек Пальмерстон подписал в Лондоне 3 августа соглашение с французским правительством. Он боялся, что французам удастся захватить Сирию. Но и тогда Наполеон III не увел из Сирии своих войск под предлогом, что не может быть спокоен за маронитов. Наконец, дело дошло до неприятных объяснений. Лорд Россель, министр иностранных дел в кабинете Пальмерстона, объявил в парла­менте, что Англия не позволит создавать в Сирии такое поло­жение, которое существует с 1849 г. в городе Риме, где фран­цузские войска стоят уже одиннадцать лет. Это заявление, сде­ланное 21 февраля 1861 г. после семимесячных тщетных англий­ских попыток заставить французские войска уйти из Сирии, произвело большое впечатление. Наполеон III вовсе не соби­рался воевать с Англией из-за Сирии, и в июне 1861 г. фран­цузские войска были оттуда выведены. На этот раз попытка захватить Сирию окончилась неудачей.

В 1860 г. английское и французское правительства были заняты совместной экспедицией в Китае. Эта экспедиция вызвана была энергичной, откровенно захватнической политикой обеих дер­жав, вперегонку старавшихся заполучить в свою пользу хотя бы часть богатств беспомощной страны, раздираемой внутренними междоусобиями. Конкурентов не было. Русские на Амуре в счет не шли. Следовательно, английским и французским дип­ломатам оставалось лишь сговориться между собой о полю­бовном размежевании Китая. Еще в 1858 г., в один и тот же день, 26 июня, Китай принужден был подписать в Тяньцзине два гра­бительских торговых и политических договора, навязан­ных ему Францией и Англией. Уже после подписания этих дого­воров китайцы сделали отчаянную попытку вооруженным вос­станием отстоять себя против насильников. Это повело к жесто­чайшей карательной экспедиции французов и англичан в Китай в 1860 г. Французские и английские войска огнем и мечом прошли от Чифу через Тяньцзинь к Бейпину (Пекину) и со­жгли императорский Летний дворец. Все это происходило под верховным наблюдением и руководством не военных властей, а дипломатов: французского полномочного посла барона Гро и английского — лорда Эльджина. Генералы были им подчи­нены. Столь необычная комбинация объяснялась тем, что, действуя сообща, оба правительства зорко следили друг за другом. И Пальмерстон и Наполеон III боялись, что если выпустить генералов из-под надзора, то либо англичане, либо французы совершат под шумок территориальный захват.

Сирийская и китайская экспедиции оказались колониальными приключениями, которые не имели серьезных последствий. Но в 1862 г. Наполеон III затеял новое, гораздо более крупное и сложное колониальное предприятие: завоевание Мек­сиканской республики и превращение Мексики в вассальную империю, зависимую от Франции. Эта авантюра, которую льстецы приспешники и царедворцы называли «великой мыслью цар­ствования» Наполеона III, не должна была ограничиться од­ной только Мексикой. В случае прочного обоснования францу­зов в Мексике предполагалось поставить на очередь вопрос о захвате в той или иной форме всей Южной Америки или хотя бы некоторых из южноамериканских государств и о со­здании вассальной «Латинской империи». Бесцеремонное коло­ниальное грабительство под маской туманных фантазий о бу­дущем романских народов, о латинской цивилизации, о ведущей роли «кельтско-латинской» расы составляло существенный эле­мент политики Наполеона III. Захват Мексики заранее по­хваливали и фабриканты и банкиры, надеясь на большие ба­рыши. Бранить эту авантюру крупная буржуазия начала лишь, тогда, когда она не удалась.