Владимир Потёмкин - История димломатии, том 1

Но в начале предприятия все, казалось, шло как по маслу. Основным условием, сделавшим вообще возможной эту аван­тюру, была упорная и все разраставшаяся гражданская война в Соединенных штатах. Президент США Авраам Линкольн, на­чиная с 1862 г. идо самой своей смерти, лишен был возможности сколько-нибудь действенно протестовать против такого вопию­щего нарушения доктрины Монро, каким являлась мексикан­ская авантюра Наполеона III. Вторым условием, облегчив­шим вначале Наполеону осуществление его затеи, была та по­зиция, которую заняло английское правительство. Пальмерстон считал для. Англии и в политическом и в экономическом отно­шении крайне желательной победу южан (рабовладельцев) над северянами и как прямое следствие победы — распадение Соединенных штатов на две независимые федерации. Напо­леон III вел точь-в-точь такую же политику в отношении междо­усобной войны, раздиравшей Соединенные штаты. При таком со­впадении позиций Англии и Франции в данном вопросе, вести враждебную Наполеону III линию Пальмерстон явно не хотел. Итак, дипломатических препятствий не предвиделось, и на­падение на Мексику могло осуществиться. Предлог был найден до курьеза ничтожный. Еще в 1860 г., во время смут, происхо­дивших в Мексике (и к концу того же года прекращенных мексиканским президентом Бенито Хуаресом), вождь повстанцев, консерватор и ярый клерикал Мирамон получил заем, от па­рижского банкира Жеккера, в делах и прибылях которого принимал деятельнейшее участие всемогущий любимец Наполеона герцог Морни. Участвовали в этом займе также банкиры Англии и Испании. Когда Бенито Хуарес пода­вил восстание, он сначала вовсе отказался уплатить долг, а потом пошел на компромисс и внес ничтожную часть суммы. По предложению Наполеона III, три державы — Франция, Англия и Испания — организовали морскую демонстрацию у берегов Мексики. Но недолго продолжались совместные дейст­вия трех держав. Пальмерстон, бывший одним из главных инициаторов мексиканской экспедиции, узнал уже в конце 1861 г., что Наполеон III, заручившись поддержкой могущест­венных в Мексике клерикалов, ведет переговоры с братом австрийского императора Франца-Иосифа эрцгерцогом Макси­милианом, которого хочет посадить на мексиканский престол. Тогда Пальмерстон решил отступиться от всего этого мекси­канского предприятия. Такую же позицию заняло и испан­ское правительство. Но Наполеону III их дальнейшее участие и не требовалось: оно могло только ему помешать.

В 1862 г. началась затяжная война в Мексике. Людей и денег она поглощала очень много, и уже с 1863 г. Напо­леон III стал явно охладевать к своей фантастической авантюре. У него были очень существенные причины уже тогда раскаи­ваться в своей затее, которая отвлекала его отборные войска из Европы, где они как раз могли бы пригодиться для сущест­венной поддержки французской дипломатии.

Именно в том году, когда началась многолетняя мекси­канская война, на арену европейской политики выступил граф Отто фон Бисмарк, который стал 24 сентября 1862 г. президентом совета министров в Пруссии.

«Самим провидением мне суждено было быть дипломатом: ведь я даже родился в день первого апреля», — шутил сам Бисмарк, когда бывал в хорошем настроении духа. Острый ум подсказывал ему нужные, наиболее целесообразные решения, а конечные его цели были очень точны и вполне реальны. От природы темперамент был у него неукротимый; порывы его Страстей в молодости были таковы, что соседи по имению назы­вали его «бешеным Бисмарком»; но железной силой воли он умел их смирять и совсем переделал себя. Даже в том перево­роте, — иначе нельзя это назвать, — который произошел в его основных воззрениях на задачи прусской политики в 50-х го­дах, сказалось это умение подчинять свои бурные страсти холод­ному, проницательному разуму. Монархист, феодал, типичный бранденбургский юнкер, реакционный, озлобленный револю­цией восточно-прусский помещик, Бисмарк кричал в 1848 — 1849 гг., что виселица должна быть «в порядке дня»; он яростно ненавидел Франкфуртский парламент, самочинно собравшийся в 1848 г.; он бурно одобрял разгон этого парламента прусскими штыками. И, однако, тот же Бисмарк начинает понемногу по­нимать, что воссоединение Германии, которое неудачно пы­тался провести этот самый Франкфуртский парламент, все равно произойдет, и что бороться против этого безнадежно. Лишь став во главе объединительного течения можно было спасти прусскую монархию и привилегированное положение ее дворянства. Бисмарк отлично сознавал, что этому неизбежно будут мешать все великие, державы континента, для которых невыгодно возникновение нового могущественного государства в центре Европы. Сообща они могут раздавить Пруссию. Значит, политика Пруссии должна быть направлена к нейтрализации по крайней мере Франции и России. Что с Австрией придется воевать, как с врагом объединения Германии под эгидой Прус­сии, это Бисмарк предвидел еще в середине 50-х годов, считая, что никакими дипломатическими хитростями нельзя будет заставить габсбургскую державу выйти добровольно из Гер­манского союза. Что вообще без войны дело объединения Гер­мании не обойдется, это ему тоже казалось бесспорным. «Не сло­вами, но кровью и железом будет объединена Германия», — говорил он.

Еще до того, как в сентябре 1862 г. Бисмарк стал почти са­мостоятельным хозяином прусской внешней политики, он успел побывать последовательно на трех важных постах. Сначала он был уполномоченным прусского правительства при Франк­фуртском сейме; здесь он пережил Крымскую войну и очень пристально изучал людей и положение отдельных германских государств, а особенно Австрии. Затем Бисмарк был послом Пруссии в Петербурге; тут он изучил Александра II и впервые почувствовал умного и опасного противника в Горчакове, звезда которого тогда только восходила. Наконец, после Пе­тербурга, Бисмарк побывал короткое время послом Пруссии в Париже. Здесь он приглядывался к Наполеону III и правильно оценил сильные и слабые стороны бонапартизма. Глубже, чем кто-либо из писавших о Бисмарке, Энгельс изучил Бисмарка и назвал его как-то немецким Наполеоном III.

Таким образом, сделавшись первым министром Пруссии в расцвете сил (ему было в 1862 г. сорок семь лет), Бисмарк пришел на этот пост во всеоружии большой и разносторонней осведомленности и богатого дипломатического опыта.

Предстоявшая Бисмарку труднейшая историческая задача осложнялась тем внутренним кризисом, который переживала Пруссия. Свою деятельность в Берлине Бисмарк начал с того, что изо всех сил боролся против намерения короля Вильгельма I отречься от престола из-за обострения конституционного кон­фликта между прусским ландтагом и правительством. Король Вильгельм, вступивший на престол в 1861 г. шестидесяти четырех лет, растерялся и не видел выхода. Это был недалекий человек, реакционер самого старого, затхлого типа; но так как, вступая на престол, он присягнул конституции, то и не счи­тал себя вправе ее нарушить и тратить на армию те военные кредиты, которые отказался отпустить ландтаг. Бисмарк убедил