Владимир Потёмкин - История димломатии, том 1

При разговоре Бисмарк обрадовал Бенедетти тем, что предложил ему письменно сформулировать все пожелания фран­цузского правительства; Бисмарку будто бы необходимо иметь такой меморандум, чтобы представить его королю Вильгельму I для окончательного обсуждения. При этом Бисмарк меньше всего возражений выдвигал по поводу самой важной части предложений: относительно инкорпорирования всего Бельгийского королевства в состав Французской империи. Бисмарк выра­зился лишь в таком смысле, что он боится, как бы не запроте­стовала Англия, несмотря на отказ французов от Антверпена. Все это давало надежду, что Бисмарк примирился с будущим усилением Франции. Только спустя четыре года Бенедетти понял все коварство своего собеседника и сообразил, зачем Бисмарку понадобилось получить письменное изложение требований Наполеона III относительно Бельгии.

Желательный документ был с полной готовностью доставлен Бисмарку, и это убийственное оружие против Франции было до поры до времени припрятано.

Как только Бисмарк заручился доказательством агрессив­ных намерений Наполеона III против Бельгии, он прекратил переговоры с Бенедетти, ссылаясь на то, что король все еще не рассмотрел вопроса. А пока он постарался дать знать и в Лон­дон и в Петербург о покушениях Наполеона на Бельгию.

Королева Виктория обратилась к первому министру графу Дерби с запросом, что намерен он предпринять для противодействия намерениям Наполеона III изменить границы Франции включением новых тер­риторий, в том числе и Бельгии. Граф Дерби немедленно дал распоряжение британскому послу в Париже лорду Каули на­вести справки у самого императора. Каули попросил личной аудиенции. Наполеон III, застигнутый врасплох, объявил лор­ду Каули, что сведения о его намерении присоединить силой новые территории неверны. Вскоре затем император приказал Друэн-де-Люису написать ноту для графа Дерби, в которой прямо заявлялось, что Наполеон III вовсе не желает добивать­ся уступки какой-либо территории силой или угрозами, но рассчитывает исключительно на добровольное согласие соот­ветствующих держав. Это было уже отступлением, по всей линии. Хотя бумага и предназначалась исключительно для графа Дерби, но лорд Каули, получивший ее в Париже для от­правки в Лондон, поспешил ее показать прусскому послу в Па­риже графу Гольцу. Тот сейчас же (15 августа 1866 г.) сообщил ее содержание Бисмарку. Конечно, Бисмарк даже и виду не подал, что ему все это очень хорошо известно. Напротив, он с самым невинным видом отнесся к этому внезапному миролю­бию императора французов, прикидываясь, будто верит его отказу от Бельгии и от Люксембурга.

После окончательного провала, вопроса о компенсациях и Наполеон III, и новый его министр иностранных дел де Мустье, и старые преданные советники, и друзья вроде Руэра, и императрица Евгения — все поняли, что Францию постигла вторая тяжкая дипломатическая неудача.

Опасность предстала перед Французской империей в таких размерах, которых до тех пор нельзя было и предвидеть. Создание Северо-Германского союза, оформлен­ное в начале 1867 г., делало прусского короля повелителем вооруженных сил всей Германии, кроме четырех южных государств. Но и эта оговорка ничего утеши­тельного для Наполеона III не представляла: во-первых, все эти четыре государства (Бавария, Вюртемберг, Баден и Гессен) в случае войны обязывались присоединить свои армии к вой­скам Северо-Германского союза; во-вторых, все разведки и зон­дирование, произведенные французскими посланниками и их агентами в этих южногерманских государствах, сходились в том, что в случае войны с Францией население этих стран не­пременно станет на сторону Северо-Германского союза. Это, правда, не мешало Наполеону III и некоторым его слугам, в том числе бездарному и тупому военному министру Лебефу, льстить себя надеждой, что во время войны можно будет внести раздор между Южной и Северной Германией. Но все-таки условия этой вероятной войны явно складывались не в пользу Франции.

О неудачах дипломатии Наполеона III заговорили во Фран­ции прежде всего в широких кругах буржуазии. Между тем этот класс до тех пор беспрекословно следовал за всеми зиг­загами императорской политики, одобряя почти без критики все, что исходило из Тюильрийского дворца.

С одной стороны, явно проваливалась поглотившая мил­лионы франков и много человеческих жертв мексиканская аван­тюра, с другой — рядом с Францией без малейших компенса­ций или гарантий для империи выросло могущественное гер­манское государство. Естественно, что ропот становился все громче.

Но Наполеон III не желал расстаться с мыслью о Люксем­бурге. После паузы, продолжавшейся несколько месяцев, он снова поднял вопрос о компенсации.

В новый Северо-Германский союз Люксембург войти не пожелал. К началу 1867 г. французской дипломатии удалось добиться принципиального согласия со стороны голландского правитель­ства на аннексию этого герцогства. Оставалась Пруссия. Ее гарнизон стоял в Люксембурге.

В январе 1867 г. французский посол в Берлине Бенедетти явился к Бисмарку с предложением высказаться, наконец, совершенно ясно по люксембургскому вопросу. Бисмарк, по-прежнему твердо решившийся не отдавать Люксембург и вместе с тем желая снять с себя ответственность, прибег к обходному маневру. Он не отказал прямо в согласии подписать уже изготовленный в Париже договор, условно пока подписанный гол­ландским королем. Он лишь несколько замедлил дело подпи­сания, а пока постарался воспользоваться этим промедлением в своих целях.

Бисмарк устроил так, что Беннигсен, лучший оратор и вождь национал-либеральной партии, который славился не­зависимостью своих политических суждений и охотно вступал в полемику с правительством, получил информацию, будто Бисмарк готов уже отдать Люксембург и робеет перед Фран­цией. Беннигсен организовал внушительную демонстрацию, прямо направленную против этой мнимой уступчивости Бис­марка. Он собрал больше семидесяти подписей членов северо­германского рейхстага под петицией, резко протестующей против уступки Люксембурга, и произнес патриотическую речь в соответствующем духе. Бисмарк делал вид, что сильно сму­щен, оправдывался и извинялся. Затем в дальнейших перего­ворах с Францией он уже окончательно отказался содейство­вать аннексии Люксембурга.

Дипломатическое поражение Наполеона III было полным. Русский канцлер Горчаков был раздражен и успехами Бисмарка и не­удачными действиями Наполеона III. В 1865 г. и даже во второй половине 1866 г. Горчаков и Александр II весьма не прочь были выступить против быстрого уничтожения Пруссией самостоя­тельности мелких германских государств. С весны 1867 г., нисколько не желая помогать Наполеону III в безнадежно проигранном люксембургском деле, Горчаков настаивал на созыве конференции великих держав: ему хотелось выяснить ближайшие намерения не столько Наполеона III с его люксем­бургским вопросом, сколько Бисмарка. Англия откликнулась немедленно: разговоры о покушении Наполеона III на захват Бельгии слишком встревожили лорда Дерби.