Владимир Потёмкин - История димломатии, том 1

Таким образом, полуторавековая борьба за Прибалтику кончилась в пользу России. «Войну шведскую, — говорит Маркс, — с точки зрения как ее целей, так и результатов и продолжительности, мы можем справедливо назвать основ­ной войной Петра Великого». «Ни Азовское, ни Черное, ни Каспийское море не могли открыть Петру прямой выход в Европу». Благодаря завоеванию Прибалтики «России было обеспечено превосходство над соседними северными государ­ствами; благодаря ему же Россия была втянута в непосред­ственный и постоянный контакт с любым государством Европы. Наконец, ям были заложены основы для установления мате­риальных связей с морскими державами, которые, благодаря этому завоеванию, попали в зависимость от России в отноше­нии материалов для кораблестроения». Вместе с тем Рос­сия в результате своей победы над Швецией заняла одно из первых мест в «концерте» европейских держав. «Мы, — говорит Петр, — от тьмы к свету вышли, и которых не знали в свете, ныне почитают».

На востоке Петр проявлял большой интерес к Средней Азии, через которую шел транзитный путь в Индию. Несчаст­ная экспедиция А. Бековича-Черкасского должна была «хи­винского хана склонить к верности и подданству, привести и бухарского хана, хотя не в подданство, то в дружбу». Едва освободившись от Северной войны, Петр уже в декабре 1721 г. перешел к выполнению новой задачи — войне с Персией. Тут, как и в Турции, он опирался на поддержку христианских подданных шаха. Карталинский (грузинский) царь Вахтанг перешел на сторону России; одновременно и армянский католикос обратился к Петру от имени армянского народа за помощью против персов. Блестящие успехи русских войск при­вели к завоеванию Дербенда и Баку с прилегающими землями провинций Гиляна, Мазандерана и Астрабада. Укрепление России в прикаспийских странах вызвало осложнение и в от­ношениях с Турцией, которую возбуждали против России Англия, Франция и Венеция. Турецкие войска были двинуты в Закавказье, и Карталинское царство вынуждено было при­знать верховенство султана. Тем не менее разграничение, произ­веденное в 1724 г. между Россией, Персией и Турцией, закре­пило за Россией большую часть ее завоеваний.

Таковы были в основном итоги внешней политики Петра I.

«Этот действительно великий человек, — говорит Энгельс,— ...первый вполне оценил изумительно благоприятную для России ситуацию в Европе. Он ясно увидел, наметил и начал осуществлять основные линии русской политики как по от­ношению к Швеции, Турции, Персии, Польше... так и по от­ношению к Германии».

Провозглашение Петра I императором 22 октября 1721 г. было внешним выражением достигнутых в его царствование международных успехов России. Акт этот не сразу был при­знан европейской дипломатией. При жизни Петра только Гол­ландия и Швеция официально признали этот титул.

Та сложная внешнеполитическая деятельность, которая развернулась при Петре I, требовала реорганизации учреждения, ведавшего международными сношениями, и создания новых дипломатических кадров. Доморощенные дипломаты с их приемами, выработанными на ходу, уже не были пригодны для новых задач внешней политики, выдвинутых сложной международной обстановкой начала XVIII века. При Петре вся дипломати­ческая служба реорганизуется по западноевропейскому об­разцу. В иностранных государствах образуются постоянные дипломатические миссии, отсутствие которых давало себя так сильно чувствовать еще в XVII веке. Уже в 1699 г. в Гол­ландию был послан А. А. Матвеев в звании «чрезвычайного и полномочного посла», в 1701 г. был назначен «министр» в Вену и т. д. Одновременно в важнейших европейских и некоторых внеевропейских странах появляются русские консулы для охраны торговых интересов царских подданных. С другой стороны, и при царском дворе с конца XVII века возникают постоянные иноземные представительства. Петр с большой настойчивостью проводил принцип неприкосновенности лич­ности послов, когда дело шло о представителях его страны. Большой шум наделал в 1708 г. случай с русским послом в Англии А. А. Матвеевым, который был арестован за долги, причем подвергся оскорблениям и даже побоям. Этот ин­цидент вызвал сильное волнение среди всего дипломатиче­ского корпуса в Лондоне, увидевшего в оскорблении русского посла нарушение международного посольского права. Мат­веев был освобожден. Пострадавшего посетили все «до единого иностранные министры, содрогаясь о таком афронте, от века не слыханном и нигде в историях... бесприкладном». Королева Анна выразила сожаление по поводу случившегося. Петр потребовал смертной казни для лиц, нанесших оскорбления его послу. Виновные, действительно, были привлечены к от­ветственности. На очередной сессии парламента поступок против Матвеева был признан преступлением «как перед англий­скими законами, так и перед международным правом, на коем основывается привилегия посланников». Внесен был специаль­ный законопроект «о сохранении привилегий послов и публич­ных министров»; он уточнил ряд вопросов, связанных с посоль­ской неприкосновенностью. В выработке текста закона при­нял участие и дипломатический корпус. Конечно, о примене­нии смертной казни не могло быть и речи, но английское пра­вительство снарядило специальное чрезвычайное посольство к Петру I с извинениями. Посольство было принято с исклю­чительной торжественностью, и Петр, «принимая на вид вни­мание нации, выраженное в парламентском акте, а также честь, оказанную ему королевой настоящим посольством», не настаивал на своем требовании. Таким образом, данный инцидент, благодаря энергичному вмешательству Петра, послу­жил поводом для законодательного оформления посольского права. Сам Петр, однако, гораздо меньше стеснялся с ино­странными послами. В 1718 г. он арестовал голландского ре­зидента в Петербурге Дебиса, который обвинялся в посылке неблагоприятных для России донесений своему правительству и в подозрительных сношениях с русскими подданными царя; к послу был приставлен караул, у него были отобраны все бумаги, сам царь подверг его допросу. Петр потребовал от Гол­ландских штатов его отзыва.

Старый Посольский приказ уже не удовлетворял новым потребностям государства в работоспособном органе внешне­политических сношений. Уже в начале XVIII века рядом с ним возникает при Петре «походная Посольская канцелярия», к которой постепенно переходят все функции Приказа. По об­разцу Швеции в 1716 г. в Посольской канцелярии был введен коллегиальный порядок решения дел, и она сама была пе­реименована в «Посольскую коллегию». Наконец, в 1720 г. была образована особая Коллегия иностранных дел, которая сменила старый Посольский приказ. Во главе коллегии были поставлены канцлер граф Г. И. Головкин и подканцлер П. П. Шафиров. При них были «канцелярии советники» А. И. Остерман, который впоследствии выдвинулся на пер­вый план на дипломатическом поприще, и В. Степанов. На их обязанности лежало «сочинять грамоты к чужестранным го­сударям, рескрипты к министрам, резолюции, декларации и прочие бумаги великой важности и тайны». Работа колле­гии шла под непосредственным контролем самого царя. При обсуждении особо важных «государственных тайных дел» он «высокой особой присутствовать в коллегии изволит».