Роберт Ферриньо - Молитва по ассасину

Он пока не разобрался, какое отношение имел Китай и плотина «Три ущелья» к исследованиям Сары, но что-то в журналах Уоррика ее явно заинтересовало. Кроме того, Ракким собирался еще раз побеседовать с профессором. Она вполне могла припомнить еще что-нибудь полезное. Слово, оброненное подругой, или, напротив, многозначительное молчание. Первый контакт всегда отличается неловкостью. Доверие рождается со временем, недоверие, напротив, возникает мгновенно. Он ведь хотел рассказать о журналах Рыжебородому, но, к счастью, ему удалось подавить в себе столь необдуманный порыв. Ракким сидел в машине, постукивая пальцами по рулю. Неподалеку от шлагбаума остановился автомобиль, водитель ввел код доступа и въехал в район через автоматизированные ворота, предназначенные для местных жителей.

Бывший фидаин дал задний ход, припарковал машину на стоянке, вошел в будку охранника и позвонил Мириам. Никто не ответил. Скорее всего, хозяйка вместе с прислугой отправилась в город за покупками или ушла в мечеть совершать полуденный намаз. Ракким двинулся в сторону ее дома, то и дело прибавляя шаг, пока не обнаружил себя бегущим по узким извилистым улицам.

У крыльца Мириам он остановился, тяжело дыша и ощущая покалывание в груди. Бывший фидаин нажал на звонок, затем, не дожидаясь, пока на него отреагируют, отчаянно замолотил в дверь. Дверь оказалась заперта изнутри. Убедившись в надежности замка, он мысленно отругал себя за отсутствие инструментов и двинулся вокруг дома. Ракким поочередно заглянул в окна, ничего разобрать не смог и тут обнаружил приоткрытую заднюю дверь. Его словно приглашали войти внутрь. Нож мгновенно оказался в руке.

Медленно и бесшумно проникнув в жилище профессора, бывший фидаин сделал несколько осторожных шагов. Замер, прислушался, снова двинулся вперед. Муха вилась перед самым лицом. Ракким отмахнулся от нее, она отлетела и вернулась, огромная, зеленая, надоедливо жужжащая. Кроме гудения мух тишину нарушало только тиканье антикварных часов в прихожей.

Ракким убрал нож. Еще не уловив чужого запаха, он уже понял: тот, кто приходил до него, давно покинул дом. Сделав глубокий вдох, бывший фидаин шагнул из коридора в гостиную, а еще через несколько секунд согнулся пополам над кухонной раковиной, борясь со спазмами и благодаря Аллаха за утро, прошедшее без завтрака. Ему доводилось видеть погибших людей, разорванных минами или пулями, с выпущенными наружу внутренностями. На лицах одних застыло такое выражение, словно они собирались воскликнуть: «Ну как такое могло произойти?!», другие умирали тихо, третьих смерть настигала прежде, чем они успевали понять это. Он полагал, будто видел все, но единственный взгляд, брошенный в гостиную, наполнил его яростью, смешанной с отвращением. Погибшие на войне в некотором смысле находились вне его жизни, смерть настигала их в бою, делала участниками великого процесса, притупляя чувство вины и отводя Раккиму роль своеобразного наблюдателя, впрочем, не совсем невинного. Здесь все обстояло совсем по-другому. Гостиная превратилась в аттракцион жестокости, устроенный специально для него. Он долго держал под краном лицо и руки, однако ледяная вода не смогла заглушить бурлившей в нем ярости. Ракким вернулся в гостиную. Он даже не пытался задержать дыхание. Чувство отвращения сейчас вызывал отнюдь не запах.

Мухи, потревоженные его появлением, взвились темным, недовольно звенящим облаком и снова опустились на головы телохранителя и его жены. Супруги бок о бок сидели на синем диванчике с цветочным орнаментом, словно позируя для официальной свадебной фотографии. Изуродованная голова женщины лежала на коленях Терри. Голова мужа лежала на ее коленях. Волосы слиплись в бурые сосульки, взгляд мертвых глаз устремлен вперед. Некогда серые одеяния превратились в некое подобие ржавых панцирей. Мухи копошились на пропитанном кровью диване россыпью зеленых блесток. Зеленых, как цвет ислама, зеленых, как знамя пророка, зеленых, как халат четвертого халифа Али. Ракким хорошо помнил заученное в медресе. Покрывало из мух, зеленых, как цвет самой непристойности.

Он подошел ближе. Бывший фидаин не мог позволить себе отвести взгляд от наводящей ужас композиции. Человек, составивший ее, определенно бросил ему вызов и специально надругался над телами, намереваясь дезориентировать как морально, так и физически. Ближе. Телохранитель Мириам был опытным бойцом, но кто-то убил его без особых усилий. Прикончил вместе с женой, пока супруги сидели здесь в ожидании смерти. А после расположил их головы так, словно они собирались поприветствовать входящего гостя. Какого? На стене за их спинами темнела выведенная кровью надпись: «Ты еще не оттянулся?» Прямо как в «Полнолунии». Несмотря на все меры предосторожности, Ракким привел сюда убийцу, а тот оставил после себя визитную карточку, слишком заметную, чтобы не обратить на нее внимания.

В доме Мириам явно работал профессионал-одиночка. Еще не до конца осознав природу собственной уверенности, бывший фидаин огляделся по сторонам. Манера обставлять убийство с извращенно-гротескной артистичностью выдавала уникальность подхода. Обмен головами, приветственная надпись — все свидетельствовало о шутнике, не только не нуждающемся в ассистентах, но, даже напротив, склонного неприязненно относиться к любой помощи.

Отмахнувшись от мух, Ракким наклонился и взглянул в мертвые глаза телохранителя. Он давно перестал считать молитву необходимым атрибутом собственной жизни, однако сейчас тщетно пытался вспомнить нужные слова. Бывший фидаин просил у Терри прощение за гибель, явившуюся в дом по его следам, молил Аллаха принять душу убитого в рай, где бы он вечно пребывал наравне с другими правоверными. «Для тех, кто богобоязнен, у Всевышнего райские сады, в которых текут ручьи, они вечно там пребудут, а также пречистые супруги и благоволение от Аллаха милостивого, милосердного». [9] Сура «Аль-Имран», аят 136. Потом он закрыл глаза Терри и его жене. Ракким даже не знал имени женщины.

Сама хозяйка дома в гостиной отсутствовала. Бывший фидаин двинулся по бурым следам. Их цепочка то сплеталась, то расплеталась, напоминая схемы различных па из довоенных пособий по фокстроту, вальсу, танго и румбе — забытым танцам старых добрых времен, которым уже никогда не суждено вернуться. Темные в самом начале, кровавые отпечатки светлели с каждым шагом. Ракким поднялся по лестнице. На верхний этаж тучи мух не залетали. Вернее, не залетали даже отдельные насекомые. Мириам он нашел в ванной комнате, примыкавшей к спальне. Ее распущенные волосы словно водоросли колыхались над погруженным в воду телом. Руки и ноги стягивали петли из провода.