Владлен Багрянцев - Железные Люди в Стальных Кораблях

— В вашем рассказе не хватает одной важной детали, — хладнокровно заметила товарищ Стеллер. — Куда делись тела погибших?

— Я похоронил их в море, — спокойно ответил Джеймс.

— Выбросили за борт, — уточнила она.

— Похоронил в море, — настаивал Хеллборн.

— Выбросили за борт, — повторила товарищ старком.

— Мы не в детском саду, госпожа Стеллер, давайте прекращать эти игры, — нахмурился альбионец. — Я похоронил их в море. Так принято у нас, у моряков. При всем уважении к погибшим — и к своим, и чужим. Варианты возможны на гигантском мониторе или авианосце, где есть возможность положить труп в рефрижератор и доставить в родной порт для погребения в земле. На маленьких кораблях вроде танкатера вариантов нет. В море. В этом нет ничего оскорбительного. Я бы и сам себя выбросил…

— Не смешно, — в свою очередь нахмурилась она.

— Простите. Ваши комментарии задели меня за живое.

— Задели вас? — криво усмехнулась Надежда Стеллер. — Что говорить обо мне? Ведь речь идет о моем брате. Между прочим, — она резко наклонилась вперед и прицелилась в собеседника парой черных глаз, — как и_м_е_н_н_о умер мой брат?

— Вы уверенны, что вам необходимо знать… — замялся Джеймс.

— Мистер Хеллборн, — ее голос похолодел на несколько градусов, — теперь ваша очередь прекращать детские игры. Не надо меня щадить. Я боевой офицер; я воевала, была несколько раз ранена; я убивала людей; я видела как погибают мои товарищи; видела, как близкие мне люди умирают в страшных мучениях. Не надо меня щадить. Я хочу точно знать, как именно умер мой брат.

— Браге выстрелил ему из револьвера в затылок, — Хеллборн резко бросился в омут с головой. Чтобы не успеть передумать. — В упор. Я уверен, что он скончался сразу.

Она резко встала.

— Это все, господин Хеллборн. Не говорю вам "спасибо", потому что благодарить здесь не за что. Но запоните, — она внезапно наклонилась к нему, и он смог почувствовать ее горячее дыхание, — хорошенько запомните, если вы обманули меня — берегитесь. Берегитесь, мистер Хеллборн. Если вы солгали мне — с этого самого дня почаще оглядывайтесь назад. Потому что если вы солгали мне, то в один прекрасный день я могу оказаться у вас за спиной…

"ОМГ!.."

— …но рядом уже не будет данорвежского профессионала, чтобы защитить вас.

" Чтобы все на него свалить ", — уточнил Внутренний Голос.

— Это все, господин Хеллборн, — повторила товарищ Стеллер. — Прощайте. Надеюсь, мы с вами больше никогда не встретимся. Пусть вы даже рассказали мне правду, но вы убивали наших солдат в Митраборге. Поэтому вы мне противны. Ваше счастье, что сегодня мы союзники. Не мне решать, но я не думаю, что альянс между нашими странами продержится сколько-нибудь продолжительное время…

" Женщина прощается, но не уходит ".

— …от нашего союза в Первую Мировую войну не было особого прока, — продолжала товарищ старком.

— Первую Мировую? — автоматически переспросил Джеймс.

— А вы не заметили, мистер Хеллборн? — усмехнулась она. — Вот уже почти месяц, как мы участвуем во Второй Мировой. Или вы можете предложить лучшее имя для этой войны?

— Позволю себе усомниться, — признался он.

— Кто вас обучал русскому языку? — внезапно поинтересовалась Надежда Стеллер. — Слишком много старомодных оборотов, часто неуместных… Кто-нибудь из белых эмигрантов?

" Прямое попадание !"

— Прощайте, мистер Хеллборн, — она не стала дожидаться ответа и через мгновение исчезла за порогом. Прежде чем захлопнулась дверь, ему показалось, что в ее глазах заблестели слезы. Поэтому она и поспешила сбежать.

Джеймс Хеллборн не сразу последовал за ней.

За последние пять лет ему неоднократно угрожали; много раз обещали достать из-под земли, а один азиатский ворлорд даже назначил награду за его голову. Это было знакомо, это было понятно; неприятная, но привычная и неизбежная часть работы и службы.

Тогда почему только что завершившийся разговор он поспешил принять так близко к сердцу?

Хеллборн искал ответ и не находил его.

Посидел еще немного в пустом кабинете. Вернулся в банкетный зал. С удивлением отметил, что он отлучился всего на несколько минут. Веселье было в самом разгаре. Лео Каннегисер продолжал срывать апплодисменты. Хеллборн прислушался.

"Да, это про нас, — подумал Джеймс. — Это мы — железные люди в стальных кораблях. Осталось только вспомнить и понять — за что мы сражаемся".

На следующий день Джеймс отправился в Министерство Юстиции, где уже заседала Международная Комиссия по военным преступлениям. Показания, которые ему пришлось давать, свелись к односложным ответам на вопросы "Вы видели это собственными глазами?" — "Да".

Или "Да, ваша честь".

Снятые на острове Порт-Султан фотографии демонстрировались на широком экране. Специально приглашенные белголландские дипломаты некоторое время скромно сидели в углу, но потом прорвались к проектору со своим набором невеселых картинок. На какое-то мгновение Хеллборн испугался, ожидая увидеть усыпанную заколотыми и обезглавленными трупами палубу "Виллема Молчальника". Нет, виксы не успели запечатлеть эти пейзажи для грядущих поколений. Впрочем, почерк корейских империанцев легко угадывался на тех островах и кораблях, где все-таки смогли побывать белголландские фотографы.

Некоторое время корейцы сдержанно молчали, но очередная серия кадров заставила подполковника Тай Кван До вскочить с места.

— Протестую! Это расстрелянные нами военные преступники из лагеря на Порт-Султане!

— Палач! — указающий перст главного викса прицелился в Брюса. — Виновен!

— А среди них случайно не было капрала Геррита Стандера? — подключился Хеллборн.

— Откуда вы знаете? — удивился было белголландский дипломат, покосившись на свои бумаги, но тут же спохватился: — Вы тоже в этом участвовали! Убийца! Убийца!!!

Корейцы поспешили вступиться за Хеллборна; завязалась очередная перепалка, и коварный альбионец поторопился покинуть зал заседаний. Ах, как мы мечтали об этой войне!..

В полупустом (но не совсем пустом) коридоре этажом ниже Джеймс столкнулся с Магрудером. Американский (?) разведчик по-прежнему щеголял в коричневой форме папистов. "Брат-майор Ордена", — разобрался в его нашивках Хеллборн. Магрудер показал ему три средних пальца, что означало "никуда ты от меня не денешься". "Как скажешь", — подумал Джеймс и продолжил свой путь.