Владлен Багрянцев - Джеймс Хеллборн - Разрушитель Миров

…определенно, женщин не хватает. Намибия, Патриция, Мэгги — иных уж нет, а те далече… Разве что старуха с косой. У англосаксонских народов Смерть мужского пола, но у великого множества других — женского. Это он знает наверняка — издержки образования. Вот интересно, какого пола была египтянская Смерть?…

…хорошая идея. И действительно, зачем тянуть?…

…патронов нет. То есть совсем нет. Чертов снабженец, всего две обоймы в аварийный ящик положил — курам на смех. На одну хорошую перестрелку. Жаль, один из парней пришел на перестрелку в собственном танке…

…неважно…

…все напрасно…

…за что мы сражаемся? Прекратите сражаться — и тогда узнаете.

…еше немного — и я буду знать.

…жди меня, Господин Солдат, я уже почти пришел…

…это ты?! похож — высокий, суровый и бородатый… но почему верхом на верблюдонте?!..

Кажется, ни одна из цивилизаций Земли не избежала этого феномена, и уж конечно Новый Альбион не стал исключением. В каждом человеческом сообществе находятся люди, которые плохо уживаются с другими людьми — и тогда эти мизантропы спешат покинуть шумные большие города и даже тихие маленькие поселки, удалившись туда, где не только не ступала нога человека, но и вряд ли ступит в обозримом будущем.

— Я добровольно вызвался нести Закон в Холодные земли, — говорил Жерг Хазель, но Джеймс Хеллборн отказывался понимать его.

— Нести кому? Пингвинам? Снегобразам?! Здесь же больше никого нет!

— Как это никого?! — возмущался Жерг Хазель. — Ты же здесь!

— Случайность, — пожал плечами Хеллборн.

— Закономерность, — возражал отшельник. — Все в этой Вселенной подчиняется единым законам, и только поэтому ты здесь.

— Я здесь потому, — усмехнулся Джеймс, — что кто-то нарушил законы. И не единожды.

— Или так, — не стал спорить старик. — Все беды от того, что люди больше не уважают Закон. Единожды нарушив его, они настолько погрязли в грехе, что теперь уже не остановятся, пока не погубят себя окончательно. И только немногие спасутся.

— Аминь, святой отец! — с неподдельным воодушевлением воскликнул Хеллборн (а что ему оставалось делать?)

— Не называй меня так, — нахмурился судья Хазель, — ибо я недостоин.

— Простите, ваша честь, — понурился Джеймс. — Право, я не хотел…

— Пустое, — небрежно отмахнулся отшельник. — Я обречен, но ты еще можешь спастись.

— Вы и так меня спасли, поэтому границы моей благодарности…

— Я не о том спасении толкую, юный глупец!

— Больше того, — заметил Хеллборн, — похоже, вы и не о том законе говорите. Не могли бы вы уточнить? Потому как двадцать шесть поправок к нашей славной конституции…

— Вот болван! — вздохнул достопочтенный Жерг Хазель. — Двадцать шесть поправок! Есть ли предел людскому скудоумию?! Семь простых и ясных законов дал Всевышний потомству Ноя, уцелевшему после Великого Потопа. Казалось бы, что может быть проще?!

— Ничего, — поспешил согласиться Джеймс. — Мне бы в Скоттенбург пробраться, там засели враги…

— Опять война? Снова восстали мятежные приверженцы Маклина? — поинтересовался отшельник.

— Никак нет, сэр. Это виксы, хансы и австрияки маршала Глобанчика…

— Впервые слышу, — признался Жерг Хазель, — но в этом нет ничего удивительного. Вот уже почти сорок лет, как я удалился от внешнего мира.

«Живут же люди», — поразился Хеллборн. — «Даже застрявший в Индоокеании адмирал Верхувен был куда лучше осведомлен о наших проблемах и заботах».

— Так или иначе, тебе не стоит торопиться, — продолжал отшельник. — Ты еще не пришел в себя и не восстановил силы. Лежи, отдыхай. Что-нибудь придумаем.

Джеймс Хеллборн вздохнул и устроился поудобнее.

Убежище Жерга Хазеля представляло из себя уютную подземную пещеру. Сюррелистичный рисунок гранита, вкрапления какого-то фосфоресцирующего минерала; аккуратно отпиленные сталактиты на потолке.

Пещера была огромна, и примерно четверть ее занимал бассейн — иначе и не скажешь — с горячей водой. Теплый подземный источник. Другой источник — холодный ручеек — стекал с одной из стен. Рядом с дальней стеной пещеру пересекал неширокий — метров пять, но стремительный поток. Хеллборн быстро выяснил, что маленькая подземная речка обеспечивает работу мини-генератора, освещающего пещеру («фосфорит» явно не справлялся), а также является бесплатным приложением к уютной туалетной кабинке. Вот уж действительно, все удобства!

Ко всему вышесказанному стоит добавить, что температура воздуха в пещере никогда не падала ниже 20 градусов по Цельсию.

В одном из углов были живописно разбросаны шкуры верблюдонтов и прочих млекопитающих — на одной из них Хеллборн возлежал, другой был прикрыт. Поедал вяленое мясо погибшего снегобраза, снадобье из половых органов пингвинов и строил невнятные планы на туманное будущее.

Будущее наступило внезапно.

Гостеприимный хозяин часто пропадал на поверхности, где он верхом на верном верблюдонте патрулировал мертвую ледяную пустыню, пытаясь утвердить власть Закона или спасая заблудившихся путников (Хеллборн был первым за последние 20–25 лет, к тому же первым, успевшим что-то рассказать о событиях во внешнем мире). Самое большее через 12–14 часов судья Хазель возвращался. Только не в этот раз. Патруль затянулся часов на тридцать, и поэтому Хеллборн совсем не удивился, когда хозяин ввалился в пещеру, обессиленный и окровавленный.

— Меня обстреляли с летающей машины, — поведал Жерг Хазель, когда сумел разлепить замерзшие губы. — Ослепили гигантским фонарем и расстреляли.

И хотя едва успевший встать на ноги Джеймс делал все возможное, некоторое время спустя отшельник начал прощаться с ним.

— Не оставляй меня здесь — вынеси на поверхность. Не желаю осквернять это прекрасное жилище своим посмертным зловонием. Быть может, оно послужит еще не одному поколению служителей Закона. Быть может, уже ты захочешь стать первым…

— Нет, это вряд ли, — не стал лицемерить Хеллборн. — Меня ждут во внешнем мире. Дела, друзья, враги — я не могу их разочаровать.

— Я знал его, — неожиданно сказал Жерг Хазель. — Я знал твоего отца. Он был тогда совсем молодым офицером. Мы покинули Фрэнсисберг почти одновременно. Он отправился в Порт-Жемчужный на борту своего корабля, а я — в Холодные земли. Но ты на него совсем не похож. Ты не настоящий. Боюсь, ты не его сын.

— Даже так? — не стал удивляться Джеймс. — Надо же, были времена, когда я мог как минимум врезать по морде за подобные грязные намеки. Даже умирающему старику. Но только не теперь. Итак, кто сей достойный муж, что моему отцу рога наставил?!