Владлен Багрянцев - Джеймс Хеллборн - Разрушитель Миров

Ну вот, он уже и бредить начинает. Почему именно айсберги? Не пингвины? Не титанисы? Почему титанисы не приходят к нему на помощь? Действительно, первоклассный бред. Почему титанисы вообще должны приходить к нему на помощь?!

А смерть все-таки позорная. Надо как-нибудь ее избежать. Рука Хеллборна опустилась на пояс, где все еще висел подарок Джона Смита, громоздкий «бергманн-байярд» с глушителем. Непослушные пальцы извлекли магазин. Два патрона. Еще один в патроннике. Хватит. С избытком. Но зачем торопиться?

Закопаться в песок до следующего вечера? Глупая идея. Плащ забыл на прошлой стоянке. И сил откопаться обратно уже не будет. Так он просто похоронит себя заживо. И нога распухла. Это и есть легендарная гангрена? Или еще нет?

— И если в пустынях Афгана, — пробормотал Деймос. — Как будто излишняя ноша, ты будешь с тяжелою раной своими забыт или брошен…

— Меньше пафоса, Деймос, — укорил себя Хеллборн и поднял пистолет. Длинноват, даже как-то неудобно стреляться. Надо глушитель отвинтить… Опять он бредит. О, а вот и галлюцинации начались. Или это мираж? Пустыня все-таки.

На горизонте показались пять или шесть всадников. На верблюдонтах. Точно, галлюцинация. Верблюдонты в Африке не водятся. Или это все-таки верблюды?…

Верблюды? Допустим. А всадники кто? Что, если это гиксосы? Как лучше поступить, как не ошибиться?

Будь что будет. Патронов все равно не хватит.

Всадники, люди в белых плащах и тюрбанах, приблизились вплотную. Один из них спрыгнул на песок. Что-то сказал. В кои-то веки совершенно незнакомый язык. Последовал новый вопрос, явно на другом языке, и тоже совершенно незнакомом. Арабский? Берберский? Эфиопский какой-нибудь? Неважно. Вроде бы не гиксосы. Самое время в очередной раз потерять сознание.

Так он и поступил.

Открыв глаза, Деймос Хеллборн услышал традиционное заклинание:

— Все в порядке, не волнуйтесь, не вставайте, вы в полной безопасности.

Хеллборн не спешил с ответом, поэтому заклинатель решил уточнить:

— Вы понимаете по-английски?

— Умгум, — пробормотал Деймос. — Где я? И с кем имею честь?

«Где?» — глаза окончательно привыкли к сумрачному освещению, и Хеллборн понял, что он находится в шатре средней роскоши, на груде верблюжьих (?) шкур. Рядом с ним сидел белый джентельмен — несомненный джентельмен, определил наметанный глаз Хеллборна, и даже это восточно-арабское одеяние не могло его обмануть. Пухлые щеки, тонкие губы, печальный взгляд из-под пышных бровей, короткая военная стрижка. Дьявол, неужели еще один коллега из какой-нибудь треклятой секретной службы?!..

— Говард, Роберт Говард, — представился собеседник. — Журналист, путешественник, из Техаса, Соединенные Штаты.

«Опять американец? Слишком много американцев на квадратные километры здешней Африки».

— Хеллборн, Деймос Хеллборн, — последовал ответ. — Путешественник. Не журналист. Из Нового Южного Египта.

— Надо же, а мне казалось, что это я забрался так далеко от родного дома! — воскликнул американец. — Очень приятно, мистер Хеллборн. Лежите, лежите, не вставайте.

— И все-таки, где я? — уточнил Деймос, устраиваясь поудобнее на своем средневековом ложе. Надо же, нога не так сильно болит. Ага, ее заново перевязали, пока он был без сознания. Надо думать, и рану как следует обработали.

— Где я? Я не шатер имею в виду, мистер Говард, — на всякий случай уточнил Хеллборн, но собеседник только улыбнулся в ответ.

— Это оазис. Местные жители называют его Камбуджадешт.

— ???!!! — память подбросила самые невероятные ассоциации. — Камбоджа? Я думал, что нахожусь довольно далеко от Юго-Восточной Азии!

Или?…

Или он снова прошел через Зеркальные Врата, сам того не заметив, и теперь находится на очередной незнакомой планете?!

— Юго-восточная Азия здесь совершенно ни при чем, — тем временем заметил мистер Говард. — Вам могло обмануть сходство имен, но поверьте, мы находимся в сотнях миль от ближайшего кхмера. Этот оазис населяют арийцы, а «Камбуджадешт» значит «Равнина царя Камбиза».

— ???!!!

— Неужели вы никогда не слышали про этого царя? — удивился Говард. — Мне показалось, что я имею дело с образованным джентельменом…

— Да-да-да, я читал Геродота, — закивал Хеллборн. — Царь жил на белом свете лет за двести до Александра, он был редкий безумец и святотатец…

— Тсссс! — американец испуганно прижал палец к губам. — Только не здесь! Местные жители могут не простить вам подобного оскорбления!

— Но почему?

— Потому что они потомки персидских солдат, отправленных Камбисом на завоевание оазиса Аммона, и до сих пор почитают Великого Царя как своего отца-основателя.

— ???!!! — положительно, сегодня Хеллборн только и делал, что регулярно терял дар речи. — Разве эта армия не пропала в пустыне?

— Пропала, — согласно кивнул Говард. — Заблудилась в песках и забрела в этот оазис, до недавнего времени отрезанный от мира и никому не известный. Уж не знаю, какие аборигены его населяли — скорей всего, светлокожие древние ливийцы, но персы перебили мужчин, взяли их женщин… С тех пор здесь и живут. Вот уже две с половиной тысячи лет, плюс-минус.

— Нет, я должен на это посмотреть, — Хеллборн решительно поднялся. — Мистер Говард, помогите мне выбраться наружу.

— Но…

— Никаких «но»!

— Там и смотреть-то не на что, — пробормотал американец.

У входа в шатер застыли два стражника в уже знакомых белых плащах, тюрбанах и масках. Они немедленно скрестили копья перед гостями из внешнего мира, но Говард поспешил их успокоить парой коротких фраз.

— Бессмертные? — поинтересовался Хеллборн.

— Они, — кивнул техасский журналист. — Они вас и подобрали, и доставили сюда.

— Моя глубочайшая благодарность и все такое, — смутился Деймос. — Переведите им, пожалуйста, мистер Говард.

Потерянные во времени персидские воины выслушали американца и только молча кивнули в ответ.

— Не все из них умеют разговаривать, — почему-то добавил Говард, но тогда альбионец не обратил внимания на его слова.

Хеллборн осмотрелся по сторонам. Действительно — крошечное озеро-лужа, пальмы, глинобитные домики в несколько рядов, один очень большой — трехэтажный (дворец?), загон с верблюдами — оазис как оазис. Разве что высокая черная скала, у подножия которой стоял шатер, резко выбивалась из общей картины.