Валерий Белоусов - Утомленное солнце. Триумф Брестской крепости

И Ворошилов с презрением отвернулся. И даже не поглядел, как вызванный незаметным движением мизинца Берии опасно-медлительный, с плавными текучими движениями порученец выводит из палатки смертельно побледневших, уже фактически мертвых Коробкова и Шлыкова.

23 июня 1941 года. 17 часов 01 минута.

«Камянецкая Вежа. Фiлiял Брэсцкага Абластнога Краязнаучага музея»

«Белая Вежа» — та самая, которая дала имя Пуще, на самом деле построена из красного кирпича. Донжон — так на Западе называют такие оборонительные сооружения. Последний рубеж обороны осажденного гарнизона, когда безжалостный враг уже ворвался в город.

…Выбив из древней кирпичной кладки кроваво-красную, секущую кожу, искру, немецкая пуля противно взвизгнула. Немцы уже хорошо пристрелялись к этой амбразуре.

Надо бы сменить позицию, но лейтенант Николай Дамарацкий, сосед Мохнача по комнате в общежитии, этого делать не стал. Сил ворочать тяжеленный станковый ДС уже не оставалось. Кстати, отличная оказалась машинка, самое главное, в отличие от «максима», воды для охлаждения не требует — а то бы давно закипел, как самовар.

Дамарацкий сплюнул густую вязкую слюну. Удачно он перед войной на полигон попал, новую технику изучать. Изучил, на практике… Только вот из всех красных командиров, прибывших утром 22 июня на занятия, он, почитай, один в живых и остался…

— Саня, ты как? Саня, ответь, не молчи! Саня, ты жив?! — крикнул Николай, но никто не ответил.

Значит, один он и остался, уже без «почти»… «Водички бы попить, напоследок», — подумал Дамарацкий. Все-таки он продержался почти полчаса. Но тут в соседнюю амбразуру влетела немецкая граната.

Вспышка! Беззвучная и черная…

«Утомленное солнце нежно с морем прощалось…»

Белая Вежа на самом деле построена из красного кирпича. Красного, как кровь…

23 июня 1941 года. 17 часов 02 минуты.

Лесная дорога Каменец — Пружаны

Вековая сосна застонала почти человеческим голосом. Потом, вздрогнув всем своим могучим телом, сначала медленно, медленно, не веря в собственную смерть, а потом все быстрее и быстрее, начала крениться. Пока не рухнула с громом, разбудившим опушку Пущи, перегородив дорогу. Запахло остро древесной кровью — живицей.

Полчаса назад здесь остановилась повозка, и люди в зеленой форме прогнали лесную тишину торопливым стуком топоров и визгом пил. Древняя русская земля готовила ЗАСЕКУ — как в стародавние времена, встречая поляков, литву и прочих разных шведов.

Работами руководит оказавшийся здесь проездом инженерный генерал Карбышев:

— Давай, давай, братцы, навались! Шустрей, браво-весело-хорошо! А то замерзнем… — покрикивает на саперов генерал и зябко, несмотря на чуть спавший к вечеру зной, поводит лопатками…

— А не проще бы было заминировать дорогу, — спросит у автора внимательный читатель.

— Проще, — устало ответит автор. — Чем именно?

Когда будущий главный диверсант Страны Советов полковник Старинов обратился к Маршалу Советского Союза, заместителю Наркома Обороны тов. Кулику: что, мол, Красной Армии мины нужны, тот гневно накричал на него: какие еще мины? Красная Армия будет самой наступающей армией в мире! Миноискатели нужны и средства разграждения…

Конечно, никто не спорит… Нужны! Благодаря тов. Тухачевскому и прочим невиннорепрессированным «комбригам котовым» у РККА чего-чего только не было… Для наступившей реальной войны — практически не было ничего. Мин тоже не оказалось.

Вот и пришлось встречать врага — как в былинные времена. Засеками!

23 июня 1941 года. 17 часов 23 минуты.

Буховичи. Штаб 4-й армии

Проводив долгим взглядом презренных Коробкова, Шлыкова, Белова, которые уже без ремней понуро шагали в сопровождении уже знакомой нам деловитой «тройки» военного трибунала, правда, на этот раз уже обутой, Ворошилов задумчиво сказал Берии:

— Ты знаешь, у меня сейчас такое чувство, что мы зубы вырвали, а щука целой осталась… Не здесь измена, нет. Надо чистить заразу куда выше. Опоздали мы с этим делом, правильно нас тогда Коба шпынял. На четыре года опоздали… Ну ладно…

Берия и Ворошилов переглянулись и одновременно стыдливо опустили глаза.

— Я сейчас еду в 10-ю армию, — после недолгого молчания сказал Ворошилов. — Чую я: что здесь происходило — это еще цветочки по сравнению с тем, что происходит сейчас там… Ведь здесь твой выдвиженец НАКАНУНЕ был? И всех пинками от дремы поднял?

— Да, был здесь мой Богданов… — отвечал Берия, с трудом подбирая приличные слова. — Мы с ним вчера вечером встретились на минском аэродроме. Он мне тоже говорил, что не нравится ему штаб Запфронта, понимаешь… И ты представляешь, Клим, что было бы, если бы он в Брест 21 июня утром не прилетел — или с приездом бы опоздал?

— Тут и думать, Лаврентий, нечего — обосрались бы мы! — в сердцах рубанул Первый Маршал. — На весь мир бы обосрались… И никакие солдатские подвиги генеральскую глупость вселенских размеров тогда бы не закрыли!

— Хорошо, с этим все ясно. Если едешь — давай езжай, не медли. Время уходит. А я, как Сандалов мне расписал, здесь буду дела вершить.

23 июня 1941 года. 18 часов 00 минут.

Небо над Брестом

Выполняя Директиву НКО СССР № 3, Авиация Дальнего Действия, силами 3-го Авиационного корпуса, наносила бомбовый удар, поддерживая одним вылетом войска Запфронта. Именно так, как предписывала директива…

При этом, по словам гениального начальника Генерального штаба (по мнению Рокоссовского: «органически не способного к штабной работе»): «Главное Командование исходило не из анализа реальной обстановки и обоснованных расчетов, а из интуиции и стремления к активности без учета возможностей войск…» . [98] Подлинные слова Жукова.

Весь первый день войны и всю следующую ночь 212-й авиационный полк особого назначения по собственной инициативе простоял в боевой готовности. Никаких команд ему не поступало.

И только на другой день после обеда комполка вызвали к полковнику Скрипко, который объявил, что ему звонили по ВЧ из Москвы, возложили на него общее командование и что перед полком поставлена задача бомбить сосредоточение войск в районе Варшавы.

— Есть ли у вас распоряжение вскрыть пакет под литером «М»? — разумно спросил его комполка.

— Нет, но… — начал мямлить Скрипко.

— А приказ или письменное распоряжение бомбить Варшаву? В списке целей полка она не значится!

— Такого документа у меня нет, но…

— Товарищ полковник, кто давал распоряжение? — деликатно спросил комполка.

— Лично Жигарев, командующий ВВС.

— А вы сами вскрыли свой «красный пакет»? — допытывался комполка.

— Нет. Без особого на то распоряжения этого сделать я не могу! — отрезал Скрипко.