Александр Маркьянов - Период распада ч.3

В отличие от капитана Родстока, кресло капитана Роуленда не пошло кувыркаться по склону, когда он приземлился, но это не помогло. Капитан был ранен несколькими осколками и выбрался из кресла с трудом. Каждое движение причиняло боль.

Джозеф Смит, апостол мормонов, за свою веру перенес немыслимые страдания и был убит — но не отрекся. Теперь, видимо, настала его очередь крепиться в вере своей…

Капитан достал аптечку из кресла, потом попытался определить — сколько же осколков в него попало и какой вред они ему причинили. Получилось, что он был ранен четырьмя осколками, не считал мелких — но ни один из них не был насколько крупным, чтобы перебить кость или повредить крупный кровеносный сосуд. Тем не менее — они застряли в теле, вызывая боль. Раны кровили.

Да, Господь наказал его. Господь силен в наказании, как и в милости своей.

У капитана было оружие, все они носили оружие на тот маловероятный случай, что их собьют — но капитан не достал его, не проверил, не взвел — разве можно защититься от Господа и от наказания его с помощью оружия?

Он перевязал себя как смог. Господь послал ему посох — крепкую и длинную пастушью палку, длиной два с лишним метра, это была именно милость Господа, потому что палка была гладкой, круглой и на пустынной каменной осыпи она могла появиться только по велению Господа. Наскоро, но искренне помолившись, капитан пошел направлением на юго-запад, потому что именно туда вела его тропа. Он думал, что именно там находится джелалабадская дорога, первое национальное шоссе, и если Господь будет милостив к нему — он дойдет до дороги и попросит о помощи.

Он шел тяжело, опираясь на палку и размышлял, по сторонам не смотрел. Когда убили Джозефа Смита, когда пророк принял мученическую смерть за свою паству, когда на их церковь начались гонения — все прихожане церкви Святых Последних Дней собрали то, что могли унести на себе и что могли увезти в телегах их животные и пошли на север, в поисках земли, где они никому не будут мешать своей верой и им никто не будет мешать. Они не обагрили руки кровью неверующих, слава Богу, Америка тогда еще была большой и полупустынной и каждый, кто желал — мог найти себе в ней уголок по душе. Путь их — а в путь пустились все, от младенцев, и до глубоких старцев — шел через пустыню, которую в наши дни называют Пустыня смерти. Люди умирали, а они все шли и молили Господа о том, чтобы он услышал их и направил их стопы и подарил им землю, на которой они могли бы жить. И господь смилостивился над ними, они нашли клочок земли, плодородной и жирной, с бурными ручьями и высокими горами, на которой можно было сеять хлеб, разводить скот и возносить хвалу Господу, давшему им эту землю. Потом это стало называться "Штат Юта".

Все это рассказывали ему учителя мормонской школы в тихом и спокойном классе, из окон которого был прекрасный вид на горный хребет Уосатч, и где он учился. Они учились в прекрасной школе, здесь и следа не было того насилия и жестокости, которое процветало в школах больших городов, тут преподавали хорошие учителя, в основном молодые мужчины в белых рубашках с короткими рукавами и галстуках, и сами они тоже носили форму. Утром они возносили хвалу Господу, а после занятий оставались еще на час, и пастор рассказывал им о милости Его.

Если Господь будет милостив к нему — он еще раз увидит это. Он вернется в свой штат, в свою общину, станет уважаемым человеком, десятником — потому что он воевал и проливал кровь за свою страну.

Увы…

Он даже не заметил, как к нему подкрались духи — они подкрались со спины, выбили у него из рук посох и ударили по голове. Как ни странно — очнулся он от побоев — вокруг были душманы, они перекрикивались между собой на каком-то незнакомом языке и били его, били по очереди, и каждый удар отзывался болью во всем теле. Они спешили, потому что знали, что американского летчика ищут, ищут безжалостные профессионалы, которые, стоит попасться им на прицел — не размышляя, спустят курок, и потом будут вспоминать об этом вечером за кружкой пива: "Эй, Дэнни, как ты грохнул тех ублюдков, помнишь?". Те, кто его бил не учились в школе, не молились Господу и даже Аллаху, их богу они молились, просто произнося не имеющие для них смысла звуки — как заклинания, как мантры. Они никогда не ели досыта, ни дня не учились в нормальной школе, не видели ничего хорошего ни от природы, ни от властей, и часто одежда, которая была на них, автомат, который был в их руках и немного денег в карманах составляли все их богатство. Некоторым из них не было еще и двадцати лет, они смутно представляли для чего они воюют, и что они будут делать, как жить когда кяффиры покинут Афганистан, бросив его на произвол судьбы. И они били американского летчика, били белого человека из другого мира, вторгшегося в их мир и волей судьбы попавшего в их руки, били жестоко, с каждым ударом вымещая на нем злобу свою, убогость и непреходящий страх.

Капитан не закрывал глаза, с каждым ударом в них вспыхивали и рассыпались звезды — но он решил умереть, глядя в небо и не закрывая глаз.

А потом кто-то резко и властно закричал что-то, а второй ни говоря ни слова передернул затвор автомата и талибы отхлынули от тела, потому что уже узнали — ЭТИ убивают не раздумывая, при малейшем неповиновении, для них ничего не стоит ни своя жизнь ни чужая. Капитан почувствовал, как кто-то прикасается к нему, но прикасается не для того, чтобы причинить ему боль, а скорее — наоборот. Потом рядом что-то положили, несколько рук подняли его и переложили куда-то. Носилки — понял он. Свои? Но если свои — почему нет стрельбы, почему они не стреляли в талибов?

Додумать эту мысль капитан не успел — потерял сознание.

В сознание капитан пришел только через несколько дней. Он увидел, что лежит в больнице — в настоящей больнице, на настоящей кровати, кровать была застелена белым бельем. Потолок был тоже белым и на нем были прикрытые сейчас автоматическими жалюзи прорези системы центрального кондиционирования — это когда уже при проектировании здания в него закладывают специальные воздухопроводы и вместо множества отдельных кондиционеров за микроклимат отвечает большая климатическая установка. Оборудование это было достаточно дорогим, в странах третьего мира его не было — а на американский госпиталь это было непохоже, потому что здание было капитальное, а не временное. Тогда — где же он находится, черт побери?

Укорив себя за ругательство, пусть и непроизнесенное вслух, капитан Роуленд повернул голову. Рядом с ним на стуле сидел человек в военной форме и белом медицинском халате, накинутом поверх кителя. Человек этот был невысок ростом, смугл и узкоглаз, на его лице уже были морщины, что говорило о немалом возрасте, не меньше сорока. В руках у него был свежий номер Aviation Week на английском языке, который он с интересом читал.