Александр Маркьянов - Период распада ч.3

Капитан Роуленд пошевелился — и военный поднял на него глаза.

— Хорошо, что вы пришли в себя, капитан Роуленд — на академически правильном английском сказал он

— Где я?

— Вы? Вы в военном госпитале.

— А вы кто такой?

— Я? — потом капитан Роуленд узнает, что этот человек почему то именно так предпочитает строить свои фразу — я полковник Сянь Вей, военно-воздушные силы Народно-освободительной армии Китая.

— Я американский гражданин.

— Мы знаем это, капитан Роуленд. Однако, и вы должны знать вот что: от ваших бомб погиб сорок один гражданин Пакистана. Вам не кажется, капитан, что государство Пакистан вправе получить от вас ответы на кое-какие вопросы?

Капитан закрыл глаза.

К восьмому дню общего наступления стало понятно, чем все это закончится — победой. Пусть промежуточной — никто не мечтал об окончательной — но все же победой. Военной победой одной стороны и политической — другой.

Несмотря на колоссальное превосходство моджахедов в живой силе и значительную поддержку местного населения почти по всему Афганистану, несмотря на успехи, достигнутые в первый день, когда удалось в полной мере использовать фактор внезапности, несмотря на потери, которые для американских военнослужащих подбирались к третьей сотне за восемь дней — к восьмому дню кампании стало понятно, что победа будет на стороне американцев. Те, кто говорил, что американская армия — колосс на глиняных ногах, что американские солдаты не могут воевать без доставки памперсов, теперь сквозь зубы признавали, что недооценили американцев, те же, кто говорил, что американская армия сильна — теперь могли убедиться насколько она сильна на самом деле.

За восемь дней общего наступления талибам не удалось поставить под свой контроль ни одного сколь-либо значимого города, и не удалось захватить силой ни одного объекта, который контролировали американцы. Оставшись в отрезанных от основных сил передовых базах, с нерегулярным снабжением, американцы сражались жестоко и упорно, живя впроголодь, не только без памперсов, но иногда и без воды — и все же не оставляя позиции. Уже к концу первого дня американским офицерам удалось восстановить управление своими подразделениями, а так же и афганской национальной армией и полицией, верней — тем, что от них осталось. Снабжение какое-то тоже удалось наладить, хотя это был тонкий ручеек по сравнению с тем, что было — но все же. На некоторые окруженные базы пришлось сбрасывать управляемые парашюты с грузами с самолетов, взлетающих аж из Казахстана — но командиры баз зачастую говорили — выбросьте из контейнеров все дерьмо, положите туда медикаменты и как можно больше боеприпасов, остальное нам не нужно. Американец, загнанный в угол — это очень опасный американец, и талибы это хорошо узнали на свой шкуре.

С другой стороны — политическая победа была полностью на стороне талибов. На носу (в ноябре) были президентские выборы, общее наступление в Афганистане подкосило позиции действующего президента, как коса подкашивает траву — быстро и неотвратимо. Президент говорил о переговорах с талибами, об умеренных талибах. Наступление показало, что все переговоры и дипломатические ухищрения талибам до одного места, а умеренных талибов не существует в природе. Все они радикалы и исламские экстремисты, никто из них не пойдет на переговоры, а если и пойдет — то нарушит любые договоренности сразу же, как только это будет выгодно и технически возможно. Президент говорил о том, что близок час, когда афганцы смогут сами отвечать за себя и сами защищать свою страну — произошедшее показало, как он был неправ. Эти восемь дней как в зеркале высветили всю гнусность, трусость и некомпетентность афганского правительства. Руководство страны разбежалось в первый же день — министр обороны побежал на север, в Пандшер и по дороге его чуть не убили, министр внутренних дел бросил штаб и со своими отборными боевиками из своего племени, которые числились государственными служащими, и которым платили жалование — скрылся, бросив столицу на произвол судьбы. Президент страны, окруженный американскими наемниками, потому что никому другому доверять охрану было нельзя (а денег у президента на найм охраны было много — зря что ли брат был главарем наркомафиозного синдиката) — как только началось, побежал на кабульский аэродром, там попытался взлететь на самолете, который ему принадлежал и улететь неведомо куда. Его остановили сотрудники службы безопасности ВВС США, причем дело чуть не закончилось перестрелкой между ними и американскими прайвит-контракторами, которые тоже высказали желание смотаться из Афганистана как можно быстрее и как можно дальше. Только несколько командиров полкового звена и один — дивизионного не утратили управление своими войсками и предприняли какие-то вменяемые меры — остальные кто бросился бежать, кто нажрался или обдолбался наркотиками, кто собрал подчиненных офицеров на джиргу, совещание, так и совещался, пока все не закончилось, двоих убили собственные подчиненные, перед тем как разбежаться. Младшие командиры, которые в американской, да и в любой другой нормальной армии — становой хребет, опора всей армии — в большинстве тоже проявили себя не лучшим образом, кто-то просто встал на одном месте и занял круговую оборону, не выполняя никаких приказов, где-то было и еще хуже. Где-то как началось — все разбежались, где-то — начали грабить, не дожидаясь подхода талибов, где-то и вовсе — перешли на сторону талибов, единичных переходов на сторону талибов было очень много. Стало понятно, что за все время войны в Афганистане так и не создано ни нормальной власти, способной отвечать за свою страну и свой народ, ни нормальной армии, которая способна все это защищать, ни нормальной полиции, которая должна защищать закон, а не превращаться в неуправляемые банды при первых же серьезных проблемах. Ничего этого не было — а значит, не было и нового Афганистана, о котором так убедительно говорил президент. Была мрачная, страшная, грязная кровавая дыра, в какой бесследно и бесполезно исчезали люди, техника, деньги — с результатом, близким к нулевому.

Талибы поступили очень умно — тех из бойцов афганской правительственной армии и полиции, которые переходили на их сторону они не бросали в бой в качестве штрафбата — а старались немедленно отправить в Пакистан, где их ждали… конечно же журналисты. Журналисты из Аль-Джазира и других телекомпаний арабского (и не только арабского) мира все это снимали, брали интервью. Перебежчиков было много, все это видели, и это показывало, сколь ничтожны успехи сил стабилизации за все время присутствия в Афганистане. А интервью, где бывшие солдаты говорили, что их отправили в Пакистан и к ним хорошо относятся — крутили на роликах в Интернете и по подпольному радиовещанию на Афганистан — и у тех, кто остался верен разбежавшемуся правительству — возникали сомнения, а стоит ли стоять насмерть, когда можно просто перейти на другую сторону.