Василий Кононюк - Я – меч, я – пламя!

В конце отчета резидент неожиданно коснулся слухов, которые ходили по столице. Кроме традиционных: о близком конце света, голоде, неурожае, скором начале войны с поляками – появились в столице две новые и, с точки зрения резидента, весьма интересные темы для разговоров. Первый слух гласил, что советские ученые разработали лекарство от всех болезней и уже лечат им кремлевское начальство, второй – что Сталину пишет письма великая прорицательница. А напророчила она, конечно, близкий конец света, голод, неурожай и скорое начало войны с поляками. К сожалению, сетовал резидент, у него нет в настоящий момент достаточных сил и средств, чтобы досконально проверить слухи, касающиеся писем и лекарств, но они согласуются с теми обрывочными данными, которые он смог самостоятельно раздобыть, и, несомненно, имеют под собой реальную основу. В конце отчета резидент вспомнил историю Григория Распутина, появившегося перед Первой мировой войной, и туманно намекнул: история любит повторяться и, возможно, в настоящий момент имеет место аналогичная ситуация. Резидент попросил разрешения задействовать для изучения последних двух вопросов свои знакомства в Коминтерне, предупредив, что это может стоить немалых денег.

«Придется менять… а менять не на кого… проклятая страна, Арчибальд подавал такие надежды! – устало подумал адмирал. Другого выхода у него не было. Если резидент начинает пересказывать базарные сплетни в качестве доказательств своих фантастических идей и просит денег, чтобы нанять жуликов, значит, пришла пора поменять обстановку. – Менять не на кого… отзову я его на месяц в Англию, пусть отдохнет, побеседуем с глазу на глаз, тогда будем принимать решение». Адмирал удовлетворенно вздохнул и спрятал отчет в сейф.

Потерять такую агентурную сеть – это был тяжелый удар. Вал репрессий, поднявшийся в СССР, агентам пережить удавалось редко. По сообщениям Арчибальда, НКВД особо поощрял людей, раздобывших вещественные доказательства сотрудничества подозреваемых с иностранными разведками, поэтому, когда натыкались на реальный случай, цеплялись мертвой хваткой и жали до тех пор, пока не выжимали все, что можно. Такие случаи обычно доводились до суда, по непроверенным данным только расстрельных приговоров было вынесено в тридцать шестом больше сорока тысяч. Число сосланных в лагеря или на спецпоселения достигало сотен тысяч. Как ни странно, репрессии получили широкую поддержку у населения, видимо, потому, что коснулись в первую очередь руководящих кадров, людей, получивших должности после революции. Часть из них была откровенно слабыми руководителями и беззастенчиво злоупотребляла служебным положением. Причем действительно хороших руководителей не трогали, но если ты не попадал в этот разряд (ведь большинство людей показывают средние способности и средние результаты), то в лучшем случае отправлялся на пять лет осваивать новые земли северных областей Казахской ССР.

Адмирал тяжело вздохнул, дни, когда половина руководства СССР, РККА и НКВД были английскими или германскими шпионами, а то и работали на обе разведки сразу, подошли к концу.

Нарком иностранных дел Литвинов перебирал в уме кандидатов на очень ответственное и сложное задание, которое у него возникло, и с досадой думал, что еще год назад никаких затруднений с кадрами не возникло бы. Но после того как Ежов перестрелял больше четырех тысяч и отправил в лагеря и спецпоселения еще тысяч двадцать бывших работников НКВД, найти достойную кандидатуру было затруднительно.

Фактов в копилке у наркома было значительно больше, чем у помощника атташе, который, скорее всего, являлся резидентом Интеллидженс сервис в СССР. Наркома мало удивили перемены в РККА – когда обнаруживают заговор в вооруженных силах, можно ждать и не таких изменений. Но вот разительное изменение интереса Сталина к внешней политике не могло не броситься ему в глаза. Внешне все шло как прежде. На заседаниях Совнаркома Литвинов, как обычно, выступал первым, потом все долго обсуждали международную обстановку, но наркома не покидало чувство, что Сталина происходящее совершенно не интересует и он знает его наперед.

Обращать внимание на это нарком стал после выборов в Испании. Литвинов хорошо запомнил, когда Сталин впервые задал ему вопрос: какие шансы у левых выиграть эти выборы. Это было летом тридцать пятого, за полгода до событий. После этого вождь еще несколько раз интересовался, не поменялась ли обстановка. Последний раз в конце ноября прошлого года он долго расспрашивал посла в Испании, о чем тот сразу доложил наркому. Это практически совпало по времени с памятным заседанием Совнаркома, на котором утверждался бюджетный план на тысяча девятьсот тридцать шестой год, потому Литвинов так точно запомнил дату. Сталин предложил внести в план существенные изменения. Они касались начала проектных и строительных работ на новом нефтеперерабатывающем заводе, а также инфраструктуры, которую планировалось построить в течение ближайших двух лет рядом с новым нефтеносным районом. Выделялись немалые средства на закупку и строительство завода по производству тетраэтилсвинца, а также планировался ввод в строй в ближайшие три года новых мощностей по производству алюминия. При этом существенно сокращались статьи, связанные с ВМФ, дальними бомбардировщиками, сокращался выпуск танков, но была поставлена задача обеспечить имеющийся парк достаточным количеством запчастей, передвижных ремонтных мастерских, увеличить выпуск бензовозов и тягачей. Сталин особо подчеркнул приоритетное значение развития нового месторождения нефти в связи с возможным дефицитом бензина в ближайшие годы.

Когда стали известны сенсационные результаты выборов в Испании, о которых никто не мог предположить, Литвинов лично приехал к Сталину, чтобы сообщить ему последние известия. К своему удивлению, он не увидел никаких проявлений эмоций со стороны вождя, только озабоченность, которая явно читалась на лице.

– Приготовьте поздравительную телеграмму испанским товарищам от имени советского руководства. – Помолчав, Сталин через некоторое время продолжил: – Товарищ Литвинов, мы получили достоверные данные от нашей внешней разведки. Весной Гитлер займет демилитаризированную Рейнскую область. Ваша задача – выяснить, на какие действия готовы французы и англичане. От нашего имени можете сообщить, что Советский Союз присоединится к любым коллективным усилиям вплоть до военных действий. Жду вашего доклада по этому вопросу в ближайшее время.

После доклада Литвинова, в котором тот сообщил, что у англичан и французов нет такой информации, Сталин коротко сказал: