Александр Маркьянов - Сожженные мосты

Пули летели градом, били по контейнерам, рикошетили с противным визгом — прикрывающий огонь. Потом стрельба прекратилась…

— Ты цел? — крикнула Марианна.

— Да… Кажется, я в одного попал. Дай автомат.

Высовываться снова в проход там, где ты только что был — смерти подобно. Может быть, этот парень сменил магазин в автомате, и ждет, нацелившись на угол и держа палец на спусковом крючке. Можно продвинуться или вперед, или назад, гранат у нас нет, ни одной — если бы были, бросил бы. Контейнеры стоят так: пять контейнеров — и проход между ними, еще пять — и проход. Значит — надо двигаться вперед, попытаться блокировать их…

Самое плохое — что ночного зрения нет, как нет. Проклятый яркий свет посреди ночи сделал свое дело — перед глазами какие-то круги.

— Значит так. Сиди здесь, держи проход. Как только покажется кто — стреляй. У тебя ружье, попадешь. Я обойду с той стороны и попытаюсь их запереть между контейнерами.

— Мне это не нравится.

— Мне тоже. Но надо. Удачи…

Пригибаясь, я побежал мимо контейнеров — уже когда почти добежал, что-то щелкнуло, противно так ударило по контейнеру совсем рядом — и я повалился прямо на землю, там где и стоял.

Снайпер… Снайперская пуля, не может быть, чтобы промахнулся. Или может? Какого хрена, они же уйдут…

— Оверлорд, я три-один, неопознанная цель, вооружена, полклика от меня!

— Принято. Прижми его, группа два на подходе.

— Принял.

Снайпер прицелился и выстрелил. Цель упала так быстро, что он не понял — то ли попал, то ли нет. Приказ «прижми» означал, что надо сделать так, чтобы противник понял, что по нему работает снайпер, и залег. Это поможет второй группе разобраться с ним.

— Группа два, цель залегла, я ее не наблюдаю.

— Принято.

Ругаясь последними словами на смеси русского и английского, я прополз последние несколько метров, лег на бок и, оттолкнувшись ногами, высунулся в проезд между блоками контейнеров, держа наготове пистолет-пулемет. Термооптический прицел делал все пространство вокруг серо-черным, а человек на этом фоне казался ярко-белым, даже светящимся. Но людей — не было.

И снова — удар пули о контейнер, ниже — но это снайпер просто напоминает о том, что он здесь, приказывает лежать. Козел, будь у меня время и винтовка…

Там, откуда я ушел, бухнул дробовик — и тут же застучал автомат, снова длинная, злая очередь на полрожка. Да что за…

По земле можно передвигаться двумя способами: по-пластунски и перекатываясь. Второй — намного быстрее, подходит не всегда. Но тут — ровная бетонная широкая площадка, лучше и придумать нельзя. Перекатываясь, я вышел из сектора обстрела снайпера — по крайней мере, надеюсь, что вышел — и вскочил, побежал вперед.

В проходе между контейнерами никого естественно не было. Ищи дурака… пока я на земле корячился по милости какого-то идиота — они уже ушли.

Интересно… один из них ранен или нет?

Вернувшись назад и прижимаясь к контейнерам по левую сторону, чтобы оставаться вне поля зрения снайпера, я увидел через термоптический прицел перебегающих от контейнера к контейнеру спецназовцев. Оказав им ответную любезность, я опустил ствол пониже, несколько раз выстрелил им под ноги — и, не дожидаясь, пока меня достанут ответным огнем, ушел обратно в лабиринт…

— Стоять!

Оба они остановились, почти даже инстинктивно, ибо язык, на котором была отдана эта команда, был ими хорошо знаком. Русские офицеры-преподаватели в юнкерском училище гоняли их по плацу под палящим летним солнцем добиваясь, чтобы команды, отдаваемые офицерами, выполнялись на автоматическом уровне, без малейшего размышления. Теперь это обернулось против них — они не видели противника, а он целился им в спину.

— Бросить оружие! На землю.

Хоть один, но должен уйти.

Свет погас внезапно для них, и тут же грохнул выстрел — но больше их враг ничего не смог сделать. Муса развернулся — и автомат в его руках забился, выплевывая пулю за пулей, он не отпускал спусковой крючок, пока не выпустил все, что было в магазине.

Джабраил стоял рядом, он как-то странно опустился на колено и изо всех сил старался не упасть на бок.

— Брат! — Муса бросился к нему.

— Брось… меня. Уходи!

— Нет!

В голове у Мусы все смешалось — он понял, что брат ранен и тяжело. Его брат, единственный, кто остался у него в жизни, кто растил его и дрался с взрослыми мальчишками — юнкерами которые обижали его — а нравы в юнкерском училище были строгие, особенно доставалось шакалятам, тем, чьи отцы предали Светлейшего. Потом он подрос, и сдачи смог давать уже сам. Спиной к спине они встречали все превратности судьбы и теперь…

Если Аллах так пожелал — смерть они встретят тоже вместе!

Муса перезарядил винтовку — у него был еще один магазин, примотанный скотчем к первому, и больше патронов в винтовке не было. Перезарядив винтовку, Муса привычно, как учили в юнкерском, закинул руку брата к себе на плечо, поднял его…

— Брось меня — брат попытался вырваться.

— Твоими устами говорит сейчас шайтан. Если мы умрем — то мы умрем вместе! И заберем на тот свет того, кто стрелял в тебя.

Муса понял, даже не понял — а почувствовал каким-то звериным чутьем — что их обложили со всех сторон, и уйти уже не удастся. Загонщики сжимают кольцо… точно так же они охотились на пустынных шакалов в пустыне. И есть только один выход — пробиться обратно к бомбе и забрать с собой всех тех, кто охотится на них. И несколько сотен тысяч человек — в придачу.

Он вытащил брата в проход, они прошли два ряда контейнеров и свернули налево — к бомбе, по ним больше никто не стрелял. Надрываясь, запалено дыша, Муса тащил брата — тяжелого как два мешка с мукой — держа в правой руке автомат и прижимая приклад локтем к боку.

В проходе — они не могли преодолеть его быстро — кто-то выследил их. Бухнуло ружье, хлестнуло дробью — но Джабраил, которого он тащил слева от себя снова спас его, приняв всю дробь в себя. Брат вскрикнул — а Муса повернулся — и полил свинцовым градом проход, не видя, попадает он или нет. В конце концов — ад был совсем близко. В восьмидесяти футах от него…

Спецназовцы ВВС, попавшие под огонь, заставивший их залечь, потратили целую минуту на перекличку, и выяснение, откуда стреляли и кто видит стрелка. Все были целы — ни одного раненого — но и стрелка никто не видел.

Поднимался ветер — рукотворный, рожденный огромными лопастями небесной колесницы, вмещающей в себя сорок снаряженных десантников. Грохоча винтами, МН-47 завис над контейнерной площадкой, сбросил тросы — и вниз, скользя по тросам, пошли одетые в странные, похожие на космические комбинезоны бойцы специального отряда Министерства энергетики САСШ. Их было одиннадцать. Один остался в вертолете, двенадцатым по тросу спустился Дункан. Он уже твердо решил поймать этого отмороженного на всю голову русского, и эту штучку из СРС, у которой какие-то странные, даже подозрительные отношения с русским — и надрать им обоим задницы. Будь это все в армии — они бы чистили туалеты на военной базе, где служат — до конца жизни.