Василий Сахаров - Булавин 1-2(СИ)

Архиепископ Воронежский и Елецкий перекрестился, прошептал короткую молитву, и Пафнутий сказал:

- Сейчас, когда Лоскут с новой дьявольской порослью химородников открылся и снова находится на Дону, нам необходимо собрать новый отряд, и я хотел бы попросить вас, отец Арсений, помочь мне убедить Синод в необходимости такого шага.

- Это будет очень трудно. Инквизиция раздроблена, а Синод погряз в интригах. Грядут выборы нового патриарха и всем просто-напросто не до нас и наших дел. Я писал покойному императору Петру Алексеевичу и митрополиту Стефану Яворскому письма, в которых требовал предать Кондратия Булавина и всех его сподвижников анафеме. Но мои слова не были восприняты всерьез, а вскоре пал Воронеж и мне пришлось бегством спасаться из своей епархии. Лоскут и его воспитанники ничего не забыли, они помнят, кто их родных в деревянных срубах сжигал, и хотя смерти я не боюсь, у меня еще много дел на этой грешной земле, которые необходимо совершить во славу Господа.

- Правильные слова, отец Арсений. Мы до конца станем бороться с колдунами и ведунами, которые на Дону закрепились, и хотя время упущено, ситуацию еще можно переломить в свою пользу. Пока, церковь ограничивалась полумерами, посылкой проповедников на Сечь и к донским казакам, а надо направить против них воинов. Вскоре, по проекту, утвержденному еще прежним императором, будет создан Приказ Протоинквизиторских Дел. Эту организацию возглавлю я, и первым моим требованием к Синоду будет подчинение всех епархиальных провинциал-инквизиторов новому Приказу. И когда это случится, мы уничтожим колдунов и изведем остатки Старой Крови.

- Ха-ха-ха, - еле слышно засмеялся в бороду Арсений и, повернувшись к Пафнутию, пояснил: - Вы молоды и горячи, архимандрит. Вы думаете, что у вас все получится, и я буду молить Бога о том, чтобы он помог вам. Однако, настоящих инквизиторов очень мало. У вас в Даниловом монастыре из тридцати монахов только десять человек являются Воинами Господа. По бумагам, по всей Руси нас около полутора сотен, а на деле, вместе с вашими людьми, и двух десятков не наберется.

- Все настолько плохо?

- Да.

- В таком случае нам придется брать в помощь местных священников.

- Опомнитесь, Пафнутий. На Дону и раньше-то, настоящих служителей церкви было очень мало и к ним никогда особо не прислушивались. И теперь, после того как булавинцы ограбили храмы, а всех, кто против них выступал, убили и в тюрьмы кинули, кроме Черкасска и Азова с Таганрогом, наших людей больше нигде не осталось.

- Но я слышал, что донские казаки открывают новые церкви...

- Все верно, и там служат свои поганские ритуалы раскольничьи ересиархи, для которых мы с вами непримиримые враги.

- А если к правительству обратиться? Говорят, что новый император Алексей Второй очень набожный человек и прислушивается к голосу церкви.

- Император не станет нам помогать. Завтра он отправится на мирные переговоры с казаками. Ему не нужна война и он уже рассматривает южные земли как отрезанный ломоть.

- Неужели, он примет условия бунтовщиков?

- Примет. Государство разорено войной и восстаниями, народ устал, и по этой причине, пока Алексей не укрепится на троне и не решит внутренние проблемы России, на границах будет мир.

- И что в таком случае делать нам?

- Действовать старым проверенным способом, то есть исподволь. Терпение, вот одна из добродетелей христианства и пришел наш черед вспомнить об этом. Церковь станет посылать на Дон и в низовья Волги миссионеров, которые будут улыбаться атаманам и создавать свою разведывательную сеть на территории войска Донского. И пока все это происходит, мы тоже не должны оставаться в стороне. Нам предстоит набрать молодых монахов, которые готовы пожертвовать своей жизнью ради торжества истинной веры, и в обход решений Синода отправить их в логово Врага. Время будет работать на нас, и когда настанет удобный для удара по язычникам и еретикам момент, мы нанесем его, и колебаться не будем.

- Я понимаю вас, отец Арсений, и признаю, что для победы над нашими исконными противниками, мы должны подготовиться получше.

Пафнутий встал. Арсений последовал его примеру. Архиепископ и архимандрит вновь неспешно пошли по садовым дорожкам, и в тот день успели обсудить еще очень многое. А на следующее утро, вслед за большим южным посольством императора Всероссийского Алексея Второго, устремились шесть монахов-инквизиторов Свято-Даниловского монастыря. Все они были крепкими и ловкими мужчинами до тридцати лет, и перед ними стояла одна и та же задача. Эти священнослужители русской православной церкви, ее элита, должны были достичь пределов Дона и, под видом беженцев, поселиться на его берегах. Именно им предстояло стать основой разведывательной сети, которая должна была поставлять будущему главе Приказа Протоинквизиторских Дел самую достоверную информацию о событиях в пределах казачьих земель и готовить их к возвращению в состав России.

Домой я добрался без особых проблем и происшествий. С обозом приказчика Мефодия до Тулы, а там, украл лошадь и, чигирями, по распутице, рванул в расположение казачьих войск. Почти сутки мчался по бездорожью, ехал настолько быстро, насколько лошадь могла выдержать и, наконец, столкнулся с передовыми дозорами армии атамана Беловода. Казаки меня узнали, все же я в этом войске половину прошлого года провел, и личность моя достаточно известная, разведчик Донской Тайной Канцелярии и сын войскового атамана Кондратия Булавина. Поэтому, проверок мне никаких не устраивали, и сразу отправили в Козлов, где находился штаб Третьей армии, а уже оттуда, меняя коней, в сопровождении парней из моего отряда, до Черкасска за четверо суток домчал.

И вот, вхожу я, весь такой, собой довольный и счастливый, в войсковую избу, и первым меня встречает мой учитель и наставник полковник Лоскут, начальник разведки и контрразведки Войска Донского. И сразу же вопрос в лоб. Какого, спрашивается лешего, меня понесло в Преображенский дворец и зачем при устранении Петра Первого я использовал яд? Видимо, агентура полковника все-таки присматривала за мной, и он уже получил информацию из Москвы о смерти императора и последовавших после этого событиях в столице России. Затем, старый бунтарь и подпольщик сложил два плюс два, в итоге, как и положено, получил четыре, и решил, что именно я исполнил великого реформатора земли Русской. Пришлось изложить полковнику свою версию, и она была принята как истинная, что-что, а неправду Лоскут почуял бы сразу.

В общем, я подробно отчитался о своем путешествии в Москву и разговоре с царевичем Алексеем. Меня похвалили и отпустили на заслуженный отдых, который продлился целых три дня. И после этого, до жаркой летней поры жизнь покатила по своей привычной колее.