August Fliege - ЕСЛИ СУДЬБА ВЫБИРАЕТ НАС…

Когда я зашел, застолье было в разгаре - только что подали жаркое в исполнении нашего полкового 'шефа'. Казимирский сидел за одним столом со штабс-капитаном Ильиным и Генрихом Литусом. Увидев меня, он замахал рукой:

- Проходите-проходите, барон! Мы вас заждались!

- Прошу прощения! - Бросив свою фуражку приказчику офицерского собрания, я направился к ним.

- Вы пьете, барон? - Поинтересовался Ильин, едва я только уселся за стол.

Пью ли я? Самому интересно! Вот если бы меня спросили об этом в мою прошлую жизнь… Не то чтобы я был любителем выпить - свою норму я знал и норма эта, надо сказать была немалой. Если, конечно, не смешивать. Ну, а если смешивать, то в зависимости от обстоятельств.

А что говорить теперь? Откуда я знаю, какое количество спиртного я могу употребить, оставаясь при этом в здравом уме и доброй памяти?

До моего заселения в это тело, Александр фон Аш пробовал крепкие напитки трижды: в юности - исследуя содержимое буфета, и дважды во время обучения в военном училище - на дне рождении сокурсника и на выпускном. Вроде бы без печальных последствий, но стоит проявить осторожность. Авось, сойдет за скромность!

- Немного вина, пожалуй!

В целом вечер протекал весьма приятно. Отужинав, офицеры разбились на группы по интересам. Болтали о женщинах, о лошадях, о политике и, конечно же, о войне.

Несколько человек высказались по поводу утреннего инцидента - в целом, отношение было благожелательное. И, Слава Богу!

Старшие офицеры, во главе с командиром полка, сидели в дальнем углу, почти не обращая внимания на остальных, и что-то спокойно обсуждали.

Наконец, поручик Шевяков объявил тост 'За Победу!'. Выпили стоя, отметив события троекратным 'Ура!'.

- Интересно, что же будет дальше? - шепнул я Генриху. - В первый раз вижу наших офицеров в столь неофициальной обстановке.

- Не будем загадывать! - ответил он, весело сверкнув глазами. - Но, кажется, веселье только начинается!

Судя по всему, моему другу было уже 'хорошо', так как в обычной обстановке столь легкомысленный ответ скромному и задумчивому Литутсу был не характерен.

Действительно, веселье только начиналось: поручик Павлов извлек откуда-то гитару с большим белым бантом и с цыганским перебором спел 'Очи черные', порвав на заключительных аккордах последнюю струну.

Его выступление вызвало целую бурю эмоций: и восторг от выступления и печаль от порчи инструмента.

Потом к стоящему в углу пианино сел поручик Леонов из первого батальона и приятным тенором исполнил романс 'Белой акации гроздья душистые':

Со всех сторон послышались крики 'Браво!' и требования спеть чего-нибудь еще. Чем-нибудь еще стал 'Ямщик, не гони лошадей…' Тут уже подпевали хором и размахивали бокалами.

Уже когда звучали последние строки романса, в зале появились гости: 'на огонек' заглянули офицеры Уральского казачьего, принеся в качестве гостинцев две корзины с бутылками.

Последующий тост 'За воинское содружество!' пришелся как нельзя кстати.

Оттеснив от пианино Леонова, за инструмент сел уже знакомый мне подъесаул Брыкин и под его аккомпанемент казаки хором исполнили свою полковую песню:

Во время исполнения этого замечательного произведения, я решительно встал из-за стола и юркнув в угол, завладел вышедшей из строя гитарой.

Дело в том, что для меня произошедшая с ней неприятность была как нельзя кстати. Перенастроить семиструнку без одной струны в шестиструнку - дело пяти минут. К тому же, большинство известных мне песен исполнялись именно на шестиструнной гитаре.

Пока я тренькал струнами и подкручивал колки, добиваясь нужного звучания собрание от пения песен вновь перешло к употреблению крепких напитков по различным торжественным поводам. Выпили 'За Русь святую!', 'За Честь и Храбрость!', 'За погибель германскую!', после чего вновь наступила стадия разговоров по интересам.

Ко мне подсел Генрих с бокалом красного вина.

- Что ты делаешь, Саша?

- Пытаюсь привести гитару в рабочее состояние. А что?

- Без одной струны?

- Это не проблема, Геня! Я умею играть и на шести струнах.

- Здорово! А петь?

- Что 'петь'?

- Петь ты собираешься? Наш Батюшка как-то обмолвился, что у тебя недюжинный талант.

- Ну, это не мне судить. Но кое-что я пожалуй спою!

Тем временем мои манипуляции с гитарой заинтересовали ближайших к нам офицеров. Подсевший к нам Павлов, понаблюдав за мной посоветовал:

- Оставьте, барон. Этого уже не исправишь.

- Ну почему же? Все уже почти готово, - подтянув последнюю струну, я быстренько сыграл гамму до-мажор. - Вот, как-то так!

- Ну, тогда просим-просим!!!

- Comme il vous plaira… /Как вам будет угодно…/ - Взяв несколько пробных аккордов и дождавшись относительной тишины, я запел песню Крестовского из 'Земли Санникова':

Необычное исполнение сразу привлекло внимание, и к нам стали собираться остальные офицеры.

Сначала мне стал подпевать Павлов, потом к нему присоединились Генрих с поручиком Леоновым.

Успех был полным. От меня потребовали исполнить песню на 'Бис!' и хором принялись подпевать. После чего дружно выпили 'За миг, что называется жизнь!'. А потом прозвучал логичный вопрос:

- А какие еще песни вы знаете, барон? - И понеслось-поехало…

Мне подарили 'Маузер'.

Самый что ни на есть знаменитый К-96 с деревянной кобурой-прикладом.

Это казаки, расщедрились из трофеев, в благодарность за исполнение розенбаумовской 'Только пуля казака во степи догонит'.

Погуляли мы вчера знатно, но недолго. Поэтому я не успел ознакомить гостей и сослуживцев со своим богатым репертуаром.

Точнее, воздержался из соображений осторожности. Дабы не задавали ненужных вопросов и не удивлялись уклончивым ответам.