August Fliege - ЕСЛИ СУДЬБА ВЫБИРАЕТ НАС…

- О! Наконец-то германцы соизволили появиться нам на глаза! - Ротный достал из чехла свой бинокль и принялся осматривать позиции противника. - До первой траншеи где-то полторы версты будет. Значит - сегодня не полезут!

- Почему?

- А потому, что немец по голому полю за полторы версты в атаку не пойдет. Если сильно приспичит, то за версту - может быть. А если они не торопятся, то атаки следует ожидать не ранее, чем их траншеи приблизятся на полверсты. Не дураки же они, в конце-то концов?

Так что, я думаю, что сегодня нам точно ничего не грозит, кроме артиллерийского обстрела. А вот завтра… Завтра они, может быть, и рискнут.

- А если не рискнут?

- Значит, их первая атака придется аккурат на наш черед сидения на передовой!

- Замечательно… - буркнул я.

- Будьте оптимистом, барон. То ли еще будет! Говорят, что оптимистам легче живется!

- Это потому, что пессимисты обеспечивают им безопасное существование!

- Весьма остроумно! Надо запомнить! - похвалил меня Казимирский. - Блесну при случае! Спасибо!

- На здоровье, Казимир Казимирович!

- Кстати, о здоровье! Я как раз собирался посетить наш лазарет! Так что, имейте в виду - я вас покидаю до обеда.

- Учту!

После обеда ротный не появился.

Зато появились артиллерийские офицеры в сопровождении телефонистов и посыльных. Сначала они паслись на нашем наблюдательном пункте, а потом всей компанией ушли в первую линию.

Я же вернулся в свой блиндаж и занялся приведением в порядок ротного гроссбуха - дебет с кредитом по огнеприпасам требовал правки.

Обстрелы различной степени интенсивности беспокоили нас весь день.

Ближе к вечеру наступила блаженная тишина. Снова слышно обычные мирные звуки. Где-то чирикнула птица. Ветер шумит в кронах деревьев. Радуясь приближающемуся закату, застрекотали цикады.

Через нашу позицию потянулся куцый людской ручеек: саперы, навьюченные шанцевым и плотницким инструментом, досками и прочим материалом начинают готовиться к ночной работе. Это гренадеры по ночам спят, за исключением тех, кто на посту, а для саперов ночь - самая горячая пора.

За нашими спинами, в низине за третьей траншеей, сложены бревна, колья, пустые мешки, собранные рогатки, обтянутые колючей проволокой и сама проволока в мотках на деревянных коромыслах.

На наш наблюдательный пункт заявился старший унтер-офицер Матюшкин - командир саперного взвода. Суровый неразговорчивый мужик лет сорока с усталыми глазами.

- Здравия желаю, вашбродь!

- Чего тебе, Матюшкин?

- Дозвольте, вашбродь, осмотреться в биноклю! Надобно глянуть, где минометные дворики строить.

- Зачем нам еще минометные дворики? У нас минометов-то полдюжины всего?

- Дык, вашбродь, два часа как прибыли две траншейно-минометные команды. Велено позиции оборудовать!

- Ну, осмотрись! Карпин, дай ему бинокль!

Забрав у ефрейтора-наблюдателя искомый прибор, Матюшкин принялся внимательно оглядывать передовые позиции, время от времени, задумчиво хмыкая и агакая.

Я, между тем, переваривал принесенную сапером новость.

Траншейно-минометная команда - это считай батарея. Шесть стволов. И в обороне они будут не лишними.

Нам бы еще парочка пулеметов не помешала. А то в первой линии, которую сейчас занимает двенадцатая рота, три станкача. Один в первой траншее и два во второй. Еще один 'Максим' в резерве на нашей позиции.

Реалии таковы, что основная тяжесть обстрела перед атакой будет на первой траншее. В это время в ней остаются только наблюдатели и один пулеметный расчет в надежном убежище. Личный состав отходит во вторую траншею, а после переноса противником заградительного огня или сигнала к атаке, все перемещаются обратно в первую.

Соответственно распределяются и главные огневые средства.

В довесок к пулеметам, на участке обороны каждой роты есть несколько позиций для траншейных 47-миллиметровок Гочкиса.

В принципе неплохо, если учитывать ручные пулеметы в каждом взводе и автоматы у офицеров и унтеров.

Но запас карман не тянет!

Кстати о запасе! У хозяйственного меня есть еще и трофейный немецкий МГ-08, на всякий пожарный случай.

'Последний довод короля', так сказать.

От раздумий меня отвлекает голос Матюшкина:

- Спасибочки вам! - с этими словами он возвратил бинокль наблюдателю и повернулся ко мне. - Разрешите идти?

- Иди!

Утро добрым не бывает!

И быть не может! Особенно когда оно начинается с ураганного обстрела.

Я и так не спал полночи, слушая стук топоров и матюки саперов и минометчиков. А теперь еще и это.

Грохот стоял неимоверный. Судя по звуку, по нам лупили, кроме давешней батареи шестидюймовок, еще и легкие 105-миллиметровые гаубицы и полевые 77-милиметровки в придачу.

Земля ходила ходуном. Между потолочных досок блиндажа то и дело сыпалась земля.

Круто они за нас взялись!

В мой закуток заглянул Казимирский:

- Подъем, барон!

- Уже, Казимир Казимирович. Такую побудку не проспишь!

- Я - на наблюдательный пункт! А вы идите к телефонистам и будьте наготове!

- Слушаюсь.

Ротный выскочил наружу, а я намотал портянки и стал натягивать сапоги.

В блиндаж ввалился Савка:

- Здравия желаю, вашбродь!

- Где Жигун с Палатовым?

- Туточки, вашбродь в траншее под навесом расположились!

- Савка, хватай все это, - я махнул рукой на полевую амуницию, сложенную в углу. - И за мной!

Кое-как затянув ремни, я схватил чехол с автоматом, подсумок с магазинами и, нахлобучив каску, выбежал наружу. Некогда мне всю эту хренотень на себе развешивать!

Пробежав по ходу сообщения, скатился в блиндаж узла связи. Савка ссыпался по ступенькам следом за мной.

Наш телефонист младший унтер-офицер Токмаков, надсаживаясь, орал в трубку:

- Да! Да! Слушаюсь. Будет исполнено! - увидев меня, он радостно вскочил и сунул трубку мне. - Вас, вашбродь! Командир батальона!

- Алло! Прапорщик фон Аш у аппарата!

- Барон! Роту 'в ружье'! Готовиться к отражению немецкой атаки! - захрипела мембрана голосом капитана Берга.

- Слушаюсь!

- Где командир роты?

- На наблюдательном пункте!

- Хорошо! Будьте у телефона! И храни вас Господь! - в трубке что-то щелкнуло, и комбат отключился.

- Сидим! Ждем! - сообщил я Савке раскладывающему мое барахло на скамейке. - Вестовых ко мне!

Мой ординарец метнулся к выходу и спустя минуту вернулся уже в сопровождении наших 'бегунков'.

- Здеся мы, вашбродь!

- Жигун, давай, мухой, по взводам! Гренадерам 'в ружье'! Готовиться к отражению атаки! Палатов - на наблюдательный пункт к командиру роты. Доложишь, что звонил капитан Берг. Приказал 'в ружье'!

- Слушаюсь!

- Бего-о-ом!

Даже не оглянувшись вслед выскочившему вестовому, я стянул с плеч ремни, расстегнул пояс и стал навешивать на себя всю причитающуюся мне фигню, от лопатки до противогаза.